Владимир Бровкин - Поселок Веритюткино

Владимир Николаевич Бровкин

ПОСЕЛОК ВЕРИТЮТКИНО

Иван Николаевич Фруктов копал ямку в огороде.

Прокопал Иван Николаевич землю на одну лопату, затем на вторую, а на третью только землю ткнул, уже глинка пошла, как лопата скрипнула, как ровно железо какое внизу лежало, и уперлась во что-то твердое.

- Что такое? Клад, что ли, какой? - усмехнулся себе Иван Николаевич и стал незнакомый предмет осторожно обкапывать.

Обкопал, вывернул.

Глядь, а это камень.

Приличный так себе размером.

И не простой сам по себе камень, а этакий оплавленный, с фиолетовым оттенком, местами прожилки белые.

И похож чем-то на шлак, с некоторым таким стекловидным налетом. Вроде бы не металл. И весом-то не очень тяжелый. Но лопатой ударишь - звук металлический.

Долгий такой звук - дин...н...н.

- А может, мы с дедом Левыкиным тогда совсем и не то искали, мелькнула у Ивана Николаевича радостная догадка. - Может, у нас тут и на самом деле угля-то и нет. А вот руда, к примеру, урановая или еще какая, кто знает, что этот камень обозначает, есть. А что, может же быть? Всяко же бывает. Думаешь-то одно, а оно хлесть: другое вышло.

И находке прямо-таки обрадовался.

G азартом стал дальше ямку рыть.

В глубину, уже чуть ли не в рост, одна голова из ямки торчит.

Уж и копать стало неудобно - пришлось пошире взять, чтобы можно было с лопатой развернуться.

- Да ты, дед, никак колодец затеялся рыть? Это куда же ты такую пропасть вырыл? - заглянула в ямку жена его, бабка Анисья. - Не много ли?

- Не, не много! - высунувшись из ямы, с судорожной радостью отвечал ей Иван Николаевич. - Я тут, ты только глянь, что откопал.

- Золото, что ль? - съязвила бабка.

- Да не золото, а кое-что поинтересней. Вот, гляди. Камень.

- Ну и что? Экая невидаль - камень.

- Глупая. Это редкостный камень.

Бабка еще раз недоверчиво покосилась на камень.

В камнях она понимала мало, а потому больше ничего не сказала, повернулась и пошла к своим делам. А Иван Николаевич снова рыть ударился.

И вырыл ямку, впору хоть для нового омшаника.

Только, как на грех, больше ничего не попалось.

- Конечно, для большого дела такой камень маловат, - решил Иван Николаевич. - Ну да что есть. Как говорится другой раз - мал золотник, да дорог. Больше десяти килограммов в нем, конечно, никак не будет. Да не беда. Может так случиться, что от него, дай бог, вся округа в скором времени перевернется. Оно и с этим камнем может хорошее дело выйти. Главное, чтобы он в хорошие руки попал.

Вылез Иван Николаевич из ямки, пошел звать деда Левыкина: - Вишь, что выкопал. Как считаешь, камень ценный или нет?

- А что? - говорит дед Левыкин, - Камень не простой. С первого взгляда видно. Точно! Не иначе как ценная руда.

И добавляет:

- Нужно камень этот в Москву.

- Да вот я и думаю, - отвечает Иван Николаевич.

Кинул Иван Николаевич все дела в сторону и, не мешкая, стал ящик фанерный ладить под посылку для камня.

Ящик, значит, сладил, вечером тут же, долго не думая, письмо написал, вместе с камнем в ящик положил и крышку аккуратно гвоздиками забил.

На крышке вывел химическим карандашом печано:

Ценная 15 руб.

Кому:

г. Москва.

Министерство геологии.

От кого:

Коломяжинская область.

Сарапятский район.

Моторинский с/с.

пос. Веритюткино.

Фруктов Иван Николаевич.

Утром, не откладывая дело в долгий ящик, сел на мотоцикл (а у Иван Николаевича - "Урал" с люлькой) и с посылкой помчался в Моторино: своей-то почты в поселке нет - вся почта на Веритюткино через Моторино идет.

Привез на почту.

А у самого в голове теперь только одна думка (второпях не успел взвесить посылку безменом); как бы лишнего весу в посылке не было. А то еще не примут. Это ведь не муку в город дочерям посылать - чуть лишнего, взял да отсыпал. Это все-таки камень.

Но волновался преждевременно зря: положил посылку на весы, глянул нет, все в норме, потянула на 9.800.

Ну и добро.

И подает посылку с камнем приемщице.

Приемщица глянула на посылку, да и говорит:

- Кому, дед, посылка-то?

- Как кому? Читай, здесь написано.

- Чьей личности? Министерство-то не человек. Министерство-то, оно большое. Личность же надо, укалывать.

- Пиши - министру.

- Ну и на посылке нужно дописать, - Давай допишу.

Дописал.

- Что еще?

- Да все.

- Ну и добро.

Деньги заплатил и домой поехал.

Стал ответ после того ждать.

Скажем вкратце про Ивана Николаевича Фруктова.

Иван Николаевич пенсионер - сегодня ему 75 лет, в прошлом комбайнером работал. Живет в Веритюткино со дня его основания - уже сорок с лишним лет.

Мужик же сам он по себе - самостоятельный, на работу жадный.

И цепкий до всего.

Потому и живет крепко. Не то, что некоторые. Все у него на месте, при деле. Дом у него добрый, кирпичный - таких в поселке только два: у него да у Василия Нечаева. Скотины у него полный двор.

А еще у него пасека добрая.

Одним словом, в хозяйстве полный порядок.

Ко всему же он еще человек смекалистый.

А смекалистый потому, что чует что к чему за версту.

Другой еще потянуться да почесаться не успеет, а Иван Николаевич уже давно обмозговал и сделал дело.

И все так потому, что знает Иван Николаевич простую диалектику - спать меньше надо.

Но в одном деле Иван Николаевич дал маху - сел крепко и основательно в своем Веритюткино, думал, что будет поселок нерушимо веками стоять.

Но тут, что называется, подвел его кругозор, не так, выходит, диалектику понимал.

Он ее, жизнь-то, в одном старался не упустить, а она с другой стороны лихо со спины прокралась. Подошло время, стал народ с поселков бежать.

С Веритюткино - тоже.

Как колхозы слили, так и начал.

Кто в соседнее Моторино, кто в район, а большинство помешались городом.

Сначала потихоньку да помаленьку.

Народ уезжает, а Иван Николаевич хитро хмыкает Да еще пуще в строительство вокруг своего дома ударяется: знаем, мол, мы это поветрие, это бывает - ну навроде бы как понос нападет, нет тогда никому никакого сидения, всем тогда бежать куда-то надо. Куда? Неважно куда. Лишь бы бежать. И бывает временами такое состояние, что невтерпеж.

Но потом поветрие проходит, и все возвращаются в свое привычное состояние.

"Так и здесь, - думал Иван Николаевич, - покатаются, а потом все и вернутся. Тот же вон Пальчик сколько раз с поселка уезжал, столько же раз и возвращался, уж в районе и места такого нет, где бы он не жил. Все ищет, где лучше.

И там он жил, и там он жил, и везде, как послушаешь, так золотые горы, Веритюткино же - последняя на свете дыра, но как ни хватись - Пальчик тут уже как тут, снова в Веритюткино припожаловал.