Олег Корабельников
МИФЫ
От пересказчика: одно из красноярских издательств решило выпустить книгу для школьников - учебник по этике. Каждое из понятий должно было иллюстрироваться примером из мирового фольклора и мифологии. Был составлен словник, найдены мифы и сказки, а литературную обработку для детей попросили сделать меня. Объем каждого текста был ограничен, желательно было сохранить стиль и ритм первоисточника. Работа меня увлекла, было сделано несколько десятков текстов. Большую часть этических понятий составителю пришлось черпать из Библии. Ну, а мне, пересказчику, невольно приходилось перечитывать знакомые с юности строки. Честно признаться, наибольшее внутреннее сопротивление я испытывал именно при переложении библейских сказок, особенно ветхозаветных. Читая одновременно мифы других народов, немало печалился жестокости и нелепости той книги, которую западная цивилизация, а вслед за ней и мы, приняли за истинную и святую... Но зато лишний раз восхитился шумеро-аккадскими мифами и, конечно же, русскими былинами и преданьями.
Отобрал несколько примеров. Понимаю, что глупо считать себя даже пересказчиком вечного и великого, но книга так и не вышла, а в этих строках есть и мое робкое дыханье.
Олег Корабельников
С М Е Р Т Ь
Инанна, богиня любви и войны, царица небес, распростертых над древним Шумером, отдыхала в бескрайней степи, возлежа среди трав ароматных. Разбудил ее звук пастушьей свирели, огляделась она и увидела пастыря стада, красотою своей ослепившего очи.
- Я ждала тебя вечность от сотворения мира! "возгласила она, протянув к нему руки. - Мне подвластна любовь людей и богов, но сама я впервые исполнилась страсти! Назови свое имя юноша богоподобный, и любовью бессмертной тебя награжу я!
- Я Думузи, - ответил пастырь смиренно. - Я обычный пастух, пред тобою склоняю колени. Не могу я отвергнуть любовь небожительницы несравненной...
- Брось свой посох, Думузи! Отныне - ты повелитель града Урука. Будем вершить мы вместе судьбы земли и неба, ибо любовь всесильна, страсть побеждает время, смерть перед ней трепещет!..
Годы шли безмятежно, но царица Подземного царства по имени Эрешкигаль, сестра прекрасной Инанны, зло затаила в сердце, завидуя счастью влюбленных. Демонов злобных послала, чтобы забрали Думузи и поселили навечно в черной Стране без возврата. Напрасно бежал Думузи, газелью оборотившись, от чернокрылых духов. Догнали в степи широкой, глаза засыпали сажей, связали руки и ноги, на шею петлю накинув, с собой унесли под землю.
Богиня смерти и мрака, Эрешкигаль, торжествует! Горько плачет Инанна, нет жизни под солнцем вечным, нет под луной светлоликой счастья без верного мужа, без рук его нежных и сильных, без любящих глаз его ясных!
Божественным гневом объята, спускается в ад Инанна. Семь врат перед ней открывают немилосердные стражи, одежды с нее снимая, срывая браслеты и кольца. Предстала она обнаженной перед сестрой зловещей, не просит, не умоляет.
- Верни мне мужа Думузи! - требует она гордо.
Эрешкигаль рассмеялась, глаза широко раскрыла и взгляд ее смертоносный пронзает насквозь Инанну. Падает бездыханно богиня любви и тотчас жизнь на земле замирает. Птицы сложили крылья, звери в траву упали, завяли цветы на равнинах, остановились реки. Люди, любви лишившись, пошли войной друг на друга, все города пылают, смерть наполняет землю.
Увидели боги с неба, что царства земные гибнут, плоды их трудов неустанных готовы в прах превратиться. Ворвались в Подземное царство, силой отняли Инанну у демонов огненноликих. Живою водой окропили мертвое тело богини, пищу жизни вложили в уста ее мужа Думузи. Вернули влюбленных на землю и снова любовь оживила просторы воскресшей вселенной. Страсть победила время, смерть перед ней отступила!
Х В А С Т О В С Т В О
Повенчался в церкви стольнокиевской тихий Дон сын Иванович с Непрядвой Королевичной. Собирались к ним на великий пир все князья, купцы да бояре русские. Как на том пиру, да на свадебке стали гости все веселешеньки, разгулялись они да расхвастались, похваляются своей силою, удальством, богатством, да меткостью.
Всех сильнее казак Илья Муромец, обходительней нету Добрынюшки, красивее Чурилы Пленковича, самый смелый Алеша Попович млад, а с богатством Дюка Степановича во всем Киеве, да и в Новгороде не сравнится никто из купцов и гостей.
Молча выслушал речи застольные молодой жених тихий Дон сын Иванович, да и молвил сам, подняв с медом ковш:
- Да и нету здесь стрельцов добрых молодцев, кто бы лучше меня пускал стрелы каленые!
Расшумелись гости, заспорили, поднялась сама молода жена, да красна девица Непрядва Королевична.
- Ой ты, муж мой суженый, тихий Дон сын Иванович! Ты зачем бахвалишься своей меткостью, если лучше меня на святой Руси не пускал еще стрелы каленые ни один богатырь стольнокиевский!
Говорит тихий Дон сын Иванович таковы слова громким голосом:
- Ай же ты да Непрядва Королевична! Если ты удалая да заносчивая, то пойдем мы с тобой в поле чистое, станем стрелы пускать каленые. Положу я колечко серебряное на калинов куст, а за тем кольцом я поставлю булатный ножичек. Как расколешь ты стрелку надвое, так и быть, назову тебя меткою.
И пошли они в поле чистое, положили кольцо на калинов куст, да взяла Непрядва Королевична лук тугой, да каленую стрелочку. Натянула лук, да и выстрелила. Пролетела стрела сквозь кольцо серебряное, раскололась она о булатный нож ровно надвое.
Рассердился тихий Дон сын Иванович, разгорелось его сердце богатырское. Как начал он стрелочкой помахивать, да своей жене молодой выговаривать:
- Ай же ты, моя стрелочка каленая! Ты лети не на воду, не на землю, а лети к Непрядве Королевичне, прямо в грудь ее белую девичью!
Испугалась Непрядва Королевична, прослезилась, да порасплакалась:
- Ах ты тихий Дон, сын Иванович, ты прости меня, неразумную! Неразумную, да хвастливую! Уж не буду я впредь бахвалиться!
Не послушался муж разгневанный покаянных слов молодой жены. Натянул он лук тугой, да и выстрелил, и попал прямо в грудь ее белую. Обливалась кровью горючею молода жена Непрядва Королевична, так и смерть приняла она горькую за слова свои безрассудные.
Спохватился тихий Дон сын Иванович, острый ножик взял он, кинжалище, приложил к груди своей, приговаривая:
- А куда упала головушка белой лебеди, упадет пускай головушка гуся серого!
И упал он на ножище, на кинжалище, да истек он кровью богатырскою.
А от крови той потекла река, тихий Дон зовут до сих пор ее. А от крови невинной девичьей потекла река к мужу гневному, называют ее Непрядвою, речкой чистою, да хвастливою.
