Александр Николаевич Житинский
Я И МОЙ ТЕЛЕВИЗОР
На улице грязно, идет дождь. Крупные капли шлепаются на подоконник. Лица прохожих надежно скрыты пестрыми зонтами.
Ты смотришь в окно и говоришь мне, что чудес не бывает. Но это не так, и я не могу не возразить тебе.
— Ты не прав, — говорю я. — На Земле постоянно происходит много такого, что заметно разнообразит жизнь ее обитателей.
Ты только вспомни, у нас на планете все время что-то происходит: то динозавры исчезают целыми коллективами, то Атлантида без предупреждения переходит на подводный образ жизни, а то где-то в Лох-Нессе выныривает невесть откуда взявшийся плезиозавр. А тайна Бермудского треугольника? А извержение Везувия? А самовозгорающиеся брюки и летающие тапочки? Этот ряд можно продолжать, и нет никакой гарантии, что он будет более или менее полным и, главное, точным. С абсолютной точностью можно сказать лишь то, что где-то там, в этом ряду, на весьма скромном месте буду стоять я со своим телевизором.
Ты удивлен? Ну что ж, тогда слушай.
Купил я его на базаре у спившегося инопланетянина — наблюдателя с другой планеты. Первоначально это была телепортационная установка, с ее помощью инопланетянин поддерживал связь со своими: информацию передавал, гостинцы получал, распоряжения всякие… А потом, уже спившись, он наскоро переделал ее в телевизор и продал мне.
Все это я постиг гораздо позже, а тогда знал лишь одно: телевизор стоит так дешево, что неудобно спрашивать, хорошо ли он работает. Но действовал он отлично и давал много очков вперед всем «Горизонтам» и «Славутичам», вместе взятым.
Правда, только первые три дня. На четвертый ему наскучила прозаическая жизнь обычного телевизора, и он, по старой памяти, занялся телепортацией.
Первым он телепортировал Вахтанга Кикабидзе. Как он это сделал, я не знаю, но вынул его прямо из кинофильма. Кикабидзе осмотрелся, поправил галстук и выругался, сначала по-русски, потом по-грузински. Догадавшись, что попал в чужую квартиру, но не поняв как, он быстро взял себя в руки, вежливо извинился и вышел. Больше я его не видел.
С того дня телепортация стала своего рода хобби моего телевизора. Весь день он добросовестно показывал все программы, но иногда вдруг выдавал живого актера, диктора или кого-нибудь еще. Эти выходки создавали мне массу неудобств. С людьми еще ничего — они только ругались и требовали денег на обратную дорогу. Гораздо хуже обстояло дело с животными, а к ним мой телевизор питал особую любовь. Из первой же передачи «Ребятам о зверятах» он телепортировал выводок африканских рогатых жаб и небольшого крокодила. Ну с этим я кое-как справился — жаб юннатам отдал, в живой уголок, крокодила соседу-биологу пристроил, он даже рад был, все спрашивал, где взял. Но ума не приложу, что мне делать со стаей павианов из учебной передачи «Зоология, 7-й класс», чепрачным тапиром из «В мире животных» и рыжим быком-производителем из передачи местного телевидения «Животноводство — ударный фронт».
С кем мне повезло, так это с собакой Баскервилей: она как снег на голову из одноименного кинофильма выпрыгнула. Ее хозяин — не Степлтон, конечно, а настоящий хозяин, чью собаку в кино снимали, — объявление в газету подал, и я, конечно, сразу написал ему, успокоил. Скоро он приедет ее забирать, а пока она со всеми остальными зверями проживает в ванной комнате.
А недавно в «Очевидном-невероятном» летающую тарелку показывали. Поганая такая съемка, но мой телевизор, как только ее увидел, весь встрепенулся — своих почуял! И тут же ее телепортировал… На экране тарелочка маленькой казалась, а как на пол ко мне грохнулась, так всю комнату собой заполнила. Хорошо еще, пустая оказалась, непилотируемая.
Я долго думал, что с ней делать. Наконец решился спихнуть ночью с балкона. Спихнул — а что дальше? Ее ведь так просто на улице не бросишь: тарелка летающая как-никак, не консервная банка… Тогда я оттащил ее к приятелю в гараж. Мы его мотороллер выселили, под окно поставили, а тарелку в гараже заперли.
На утро приятель является с претензией: «Из-за твоей бандуры у меня ночью мотороллер увели!» Я его успокоил: «Не огорчайся, я тебе „фиат“ или „ягуар“ телепортирую. Мне это — пара пустяков. Подожди только».
Должен тебе сказать, что, не понимая принципа действия этой штуки, я все же со временем научился ею пользоваться.
Несколько дней я старался и наконец вытащил ему из какого-то западного детектива почти новый «ягуар». Представь — стоит он посреди комнаты, фарами блестит, а в дверь не проходит. Ну, ничего, думаю, завтра по программе документальный фильм о работниках порта, так я оттуда портовый кран выну, прямо с балкона сброшу, а потом уже им «ягуар» через окно достану.
Но только не вышло из этого ничего. Пришли вчера трое в сизых комбинезонах и рассказали, что они, мол, с другой планеты, что коллега их аморальный спился, но сейчас порядок восстановлен, и он направлен на принудительное лечение. Телевизор и тарелку они тут же забрали, зверей тоже увезли, сказали, для своего зоопарка, а Маккартни назад в Штаты отправили, ловко так, он даже проснуться не успел.
Вот так все и кончилось. А ты говоришь, что чудес не бывает!
Ты не веришь? Так заходи ко мне на досуге, я тебе «ягуар» покажу, его инопланетяне мне на память оставили, он так и стоит посреди комнаты. Так что заходи — убедишься.
