Андрей Ракитин
Навь
Глава 1.
Туман был густой и синий, проколотый снопами солнечных лучей. Он оседал каплями на деревьях, траве, проводах. Туман был слоистый, как мам - Юлины пироги: зябкий снизу и теплый сверху.
Славка шел в школу кружным путем, через парк и мимо памятника героям войны - длиннее дороги просто не существовало. Но первыми уроками были математики, да еще контрольная, а он вчера целый вечер проносился с Женькой и, разумеется, ничего не выучил. Поэтому можно было не торопиться. Йоська, конечно, рассердится, ну и пускай.
Славка шел, шел, шел. Вообще-то он не очень долго шел - всего лишь от дома до парка, и остановился постоять у моста, потому что надо было как-то потянуть время. Славка стоял, перегнувшись через перила, и смотрел в воду. Над водой тумана не было, бутылочные волны тихо шлепали об опоры моста и заржавленные бока плавучего ресторанчика, из которого доносился шум утренней приборки. Это не мешало Славке думать о том, о чем люди думают, когда им двенадцать лет.
Всадники появились, как в сказке. Славка не сразу услышал их, туман глушил грохот подков. Просто земля легко качнулась под ногами, и Славка, обернувшись, увидел летящих вороных коней с растрепанными гривами, долгие плащи, тусклый блеск кольчуг... Он решил бы, что всадники ненастоящие, если бы капли тумана не блестели на их одежде и волосах.
- Как тебя звать, отроче?!
Славка ошалел. Его обдало брызгами, хлопаньем плащей, запахами конского пота, кожи, железа: всадники промчались, как щелканье бича: вроде и не тушил свечку, а она погасла.
- Славка меня зовут! - закричал он вслед, даже не надеясь, что его услышат, и не понимая, зачем он вообще кричит: этого же быть не может!
Он явился в школу к середине второго урока с таким лицом, что никто его ни о чем не спросил; плюхнул перед собой на стол сумку, вытащил первое, что попалось под руку, и стал рисовать. Его жалели и даже отпустили домой с последнего урока. Славка честно не понял, за что, но пошел.
Дома он швырнул под вешалку сумку, поел холодных макаронов и, не раздеваясь, улегся на тахту. Нужно было подумать насчет всадников. Славка думал так усиленно, что сам не заметил, как уснул.
Проснулся он от скрипа зубовного. Как будто голодный волк клацал над ухом вставной челюстью. Славка ухом не повел, но глаза раскрыл. Вместо волка над ним сидел братец: Дмитрий Сергеич - для соседки, а также Димка для него и Женьки и Димуля для Аллочки и прочих поклонниц, бывших у брата в изобилии. Дмитрий Сергеич был хорош собой, русоволос и сероглаз, спортивен и элегантен, весь в папу Сергея. Славка ему в этом завидовал. Правда, были у брата отрицательные черты, но девушки, взятые на обaяние, этого не замечали. Зато уж Славка знал его, как облупленого. Да-да, более вредного брата вообразить было трудно. Между прочим, Дмитрий тоже так считал. А его мнению доверяли не только сосунки, но и убеленные сединами преподаватели и прочили будущего инженера в аспирантуру. Иженер не сопротивлялся.
Итак, Дмитрий сидел на краю тахты и тихо, но внятно скрипел зубами. На нем был элегантные джинсы, джемпер и белая рубашка с галстуком, а над оными лицо вампира, у которого болит зуб. Дмитрий покачивал ногой в тапочке, а рукой похлопывал по вскрытому письму.
- Ты чего? - поинтересовался Славка.
- Нет, это ты чего?
- Я ничего, а ты чего?
- Спишь, значит?!
- А чего?
- Ты это у меня брось! - гаркнул Дмитрий.
- Вот зачем на ребенка орать?...
Дмитрий иронически прищурился:
- Это кто - ребенок? Это ты - ребенок? Лихо Одноглазое!
- Во, во, во, - пробормотал Славка. - Услышала бы тебя Томочка.
Димтрий слегка позеленел:
- Зато она тебя услышала. Зачем ты ей сказал, что я сказал, что у нее нос длинный?
- А что, неправда?
Дмитрий почесал затылок:
- Вообще-то правда... Но разве девушкам такие вещи говорят?
- А какие вещи им говорят?
- Ну, знаешь!.. И вообще, на, читай.
Славка вытащил из конверта письмо со школьной печатью и медленно прочел его сперва сверху вниз, потом снизу вверх и по диагонали. Тяжело вздохнул.
- Ну, что? - осведомился Дмитрий.
- Зануда она.
- Не понял?..
- А вот: "Проявляет грубость и неуважение к учителям, игнорирует замечания, отказывается принимать участие в пионерской жизни класса и выполнять поручения, сорвал внеклассное мероприятие, невнимателен на уроках..."
- Что, неправда?
- Пра-авда, - протянул Славка, - только ихняя. А я не гвоздь, чтоб не высовываться. Пристают со своим металлоломом, будто делать больше нечего, нам одно говорят, а в учительской другое, и вообще... - он горестно махнул рукой.
- Жалко тебе, что ли, металлолом собрать? Железок полный сарай...
Славка побледнел и подскочил:
- Не дам папин мотоцикл трогать! Лучше я тебя вместо мотоцикла сдам, чучело ты железное, совсем спятил, да?!
Дмитрий смутился. С одной стороны, следовало бы напомнить, как со старшими разговаривают, а с другой... У самого еще сердце болит, если вспомнит, хоть он уже взрослый, а Славка... Когда пришла телеграмма, что папа и мам-Юля в Крыму разбились с автобусом, дед сказал Дмитрию, а от Славки телеграмму спрятали. А тот все равно догадался. Зеркала завесили и цветы поставили рядом с фотографией, а он стал кричать со слезами, и деду пришлось рассказать. А он все равно не верил... Отцов мотоцикл в сарае стоит разобранный, и хорошо бы продать: деньги нужны, да Славка не дает... А дед умер через два года после родителей, и теперь они вдвоем. И как же трудно этого брата воспитывать...
- Ну ладно, - сказал Дмитрий. - Ну хорошо, - он потрепал Славку по голове, хотя тот и отстранялся. - Давай дневник и кончим на этом.
Но Славка сказал, что ему лень слезать с тахты, тут тепло и уютно, и пусть Димка идет себе сам, если ему так нужно. Димка сообщил, что он бармаглот, и пошел:
- Что эт-то?
- Дневник, - сказал Славка.
- Это я вижу. А в дневнике - что?
В дневнике не могло быть ничего угрожающего. Учебный год только начался и даже не по всем предметам спросить успели. А Йоськину запись о поведении Димка видел вчера.
- А что?
Тут Дмитрий сунул ему под нос раскрытый дневник.
- Ну, лошади вверх ногами, - пробормотал Славка.
- Где - лошади? Ты соображаешь хоть что?!
- В дневнике, - честно ответил он. - А откуда?
Димка сел на стул.
- Это я у тебя спрашиваю, откуда!
Славка сам ничего не понимал. С утра в голове, конечно, крутились какие-то всадники, но он думал, что это ему приснилось. И уж в дневнике он рисовать бы не стал, да и не он это рисовал, он так и не умел вовсе. Кони, скачущие наискось через страницу - тонконогие, с длинными, искрящимися гривами; и всадники с лицами, каких у нынешних людей не бывает, от них даже жутко делалось.
