Анатолий Днепров - Когда задают вопросы

А.ДНЕПРОВ

КОГДА ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ

Эти ежегодные встречи мы называли "капустниками" в память о далеких призрачных временах, когда мы были студентами. Уже стоит на Ленинских горах университет, и пятиэтажный ковчег физфака давно обжит новыми поколениями будущих Ломоносовых и Эйнштейнов, физики и лирики давно спорят в благоустроенном зале с звуконепроницаемыми стенами, а мы не можем забыть сводчатые подвальчики под старым клубом МГУ на улице Герцена. И каждый год мы собираемся здесь, смотрим друг на друга и ведем учет, кто есть, а кого уже нет. Здесь мы разговариваем про жизнь и про науку. Как и тогда, давным-давно...

Так было и на этот раз, но только разговор почему-то не клеился. Никто не высказал ни одной идеи, никто не возразил тому, что было высказано, и мы вдруг почувствовали, что последняя интересная встреча состоялась в прошлом году.

- Мы вступили в тот прекрасный возраст, когда идеи и взгляды наконец обрели законченную форму и законченное содержание, - с горькой иронией объявил Федя Егорьев, доктор наук, член-корреспондент академии.

- Веселенькая история! - заметил Вовка Мигай, директор одного "хитрого" института. - А что ты называешь законченным содержанием?

- Это когда к тому, что есть, уже ничего нельзя прибавить, - мрачно пояснил Федя. - Дальше начнется естественная убыль, а вот прибавления никакого. Интеллектуальная жизнь человека имеет ярко выраженный максимум. Где-то в районе сорока пяти...

- Можешь не пояснять, знаем без твоих лекций. А вообще-то, ребята, я просто не могу поверить в то, что уже не способен воспринимать ничего нового, ни одной новой теории, ни одной новой науки. Просто ужас!

Леонид Самозванцев, кругленький маленький физик с уникальной манерой говорить быстро, проглатывая окончания и целые слова, вовсе не походил на сорокапятилетнего мужчину. При всяком удобном случае ему об этом напоминали.

- Тебе, Ляля, жутко повезло. Ты был болезненным ребенком с затяжным инфантилизмом. Ты еще можешь не только выдумать новую теорию пространства - времени, но даже выучить старую.

Все засмеялись, вспомнив, что Ляля, то бишь Леня, сдавал "относительность" четыре раза.

Самозванцев быстро отхлебнул из своей рюмки:

- Не беспокойтесь, никаких новых теорий не будет.

- Это почему же? - спросил Мигай.

- Не то время и не то воспитание.

- Что-то непонятно.

- Я не совсем правильно выразился, - начал пояснить Ляля. - Конечно, новые теории будут, но, так сказать, в плане уточнения старых теорий. Вроде как вычисление еще одного десятичного знака числа "пи" или прибавление к сумме еще одного члена бесконечной прогрессии. А чтобы создать что-то совершенно новое - ни-ни...

Самозванцев сделал ударение на слове "совершенно"...

Услышав, что у нас завязывается разговор, к нам начали подходить ребята из разных углов низенькой, но широкой комнаты.

- Тогда определи, что ты называешь "совершенно новой теорией".

- Ну, например, электромагнитная теория света по отношению к эфирной теории.

- Ха-ха! - как бы очнувшись от дремоты, громыхнул Георгий Сычев. Он поднял алюминиевый костыль - грустный сувенир войны - и, ткнув им Лялю в бок, обратился ко всем сразу: - Этот физик хочет нам сказать, что Максвелл не есть следующий член бесконечной прогрессии после Юнга. Ха-ха, батенька! Давай новый пример, а то я усну.

- Ладно. Возьмем Фарадея. Он открыл электромагнитную индукцию...

- Ну, и что?

- А то, что это открытие было революционным, оно сразу объединило электричество и магнетизм, на нем возникла электротехника.

- Ну, и что? - продолжал настаивать Сычев. Как большинство безногих, он был склонен к полноте. Сейчас он был просто толстым, с рыхлым, сильно состарившимся лицом.

- А то, что Фарадей не имел никакого понятия о твоем Юнге и его упругом эфире. И ни о каком Максвелле. Это Максвелл затолкал Фарадея в свои уравнения.

Сычев закинул голову и неестественно захохотал.

- Перестань ржать, Жорка! - прикрикнул на него Мигай. Что-то в Лялиных словах есть. Говори дальше, Ляля, не обращай на него внимания.

- Я уверен, если бы Фарадей был умным, ну, хотя бы таким, как мы...

Ребята вокруг весело загалдели.

- Не смейтесь, если бы он был таким умным, он бы не сделал ни одного открытия...

Все мгновенно утихли и уставились на Самозванцева. Он растерянно мигал, держа рюмку у самых губ.

- В методе слепых проб что-то есть. У нас в институте работает целая группа толковых парней и девчат. Они никогда не лезут в журналы, для того чтобы найти там намек на решение задачи. Они просто пробуют. Делают и так и сяк, как попало. Вроде Фарадея.

- Вот видишь! У них что-нибудь получается?

- Представьте себе, да. И, нужно сказать, самые оригинальные решения получаются именно у них...

Федя, наш член-корреспондент, не выдержал:

- Сейчас вы начнете доказывать, что научной работой лучше всего заниматься, ничего не зная. У физиков всегда есть склонность, поиграть в парадоксы. Но сейчас не тот возраст...

- Надоел ты со своим возрастом! Пусть говорит Ляля. Значит, Фарадей, говоришь, работал вслепую?

- Конечно. Он был просто любознательным парнем. А что будет, если по магниту стукнуть молотком? А что будет, если его нагреть докрасна? А будут ли светиться у кошки глаза, если ее подержать голодной? И так далее. Самые нелепые "а что будет, если..." И вот, задавая себе кучу вопросов, он отвечал на них при помощи эксперимента. Поэтому он и наоткрывал тьму всяких явлений и эффектов, которые дальше оформили в новые теории. А вот нам, умным, кажется, что больше не существует никаких "а что будет, если..." У нас теория на первом плане.

- Н-да, - неопределенно промычал членкор и отошел в сторону.

За ним пошло еще несколько человек.

- Придется поддерживать тех, кто ничего не знает, - усмехнувшись, сказал Вовка Мигай. - А вдруг среди них объявится Фарадей.

- Есть очень простой способ обнаружить Фарадея, - вмешался в разговор Николай Завойский, наш выдающийся теоретик, тоже доктор и тоже членкор. Мы всегда его недолюбливали за чересчур аристократические манеры.

- Ну-ка, выкладывай твой способ выявить Фаралея!..

- Нужно объявить всесоюзный конкурс на наилучшее "А что будет, если..." Участники конкурса сами себе задают вопросы и сами отвечают. Конечно, при помощи эксперимента. Так вот, "фарадеевским" вопросом будет тот, на который современная теория ответа дать не сможет.

Идея всем понравилась, и вскоре до сих пор неразговорчивые физики оживились и начали играть в "Фарадея". "А что будет, если?.." - послышалось с разных концов зала. Все собрались вместе, и игра приняла бурный и веселый характер. Все задавали самые дикие вопросы и сами же на них отвечали.