Владимир Михаилович Титов
ВСТРЕЧА
Начальник метеостанции Сергей Кузнецов озабоченно искал что-то на полках в кладовой, гремел пустыми коробкам.и и канистрами, двигал с места на место контейнеры с приборами, водой, продуктами. Один из контейнеров сорвался и, грохнувшись о пол, раскрылся. Жестяные банки- с говяжьей тушенкой весело запрыгали в разные стороны.
- Черт бы побрал этого Сидорова! - выругался Сергей и, кряхтя, полез под нижнюю полку собирать разбежавшиеся банки. - Тоже мне, завхоз! - ворчал он оттуда. - О чем только думает?! Еды и воды на три года прислал, а аккумуляторы для автоматических станций опять забыл!
Сложив банки в контейнер и отряхнув пыль с комбинезона, Сергей отправился на кухню, где трудился его помощник Виктор Вишневский.
- Вить, ты контейнер с аккумуляторами не видел?
Виктор высыпал на шипящую сковороду неровно изрезанную луковицу и теперь отчаянно тер глаза.
- Нож надо было в холодную воду сунуть, прежде чем лук резать, пробурчал Сергей и, подождав, пока Виктор справится с "крокодильими слезами", переспросил: - Аккумуляторы не видел?
-- Какие аккумуляторы?
- Какие! Какие! Запасные! Для автоматических станций.
- Нет, - честно признался Виктор. - Не пробегали.
- Неужели не пробегали? - язвительно уточнил Сергей.
- Откуда? Слышь, Серж, а может, их эти... марсиане похитили?
Начальник хотел рассердиться, но передумал и сообщил назидательно: Товарищ Вишневский, наукой точно доказано, что столь любимых вами марсиан нет и никогда не было на Марсе. Зарубите это на носу. Вопросы есть?
- Чего нет - того нет, - вздохнул товарищ Вишневский.
Сергей присел на табуретку и забарабанил пальцами по крышке кухонного стола.
- Ну, Сидоров, погоди! - заявил он через некоторое время. - Доберусь я когда-нибудь до тебя!
- Давно пора ему шею намылить, - согласился Виктор. - В прошлый раз запасное колесо к самолету два месяца ждали, а еще раньше кинопленку не заслал вовремя. То ли дело было, когда Саня Стрижаков завхозом работал...
- Вот что, - перебил Сергей рассуждения Виктора. - После обеда я отправлюсь на базу и устрою Сидорову хорошую головомойку. Заодно и аккумуляторы привезу.
- Верно. Только можно я это сделаю?
- Ты? - Сергей удивленно вскинул брови. - Почему ты? Ах, да...
Подумав с минуту, нехотя согласился:
- Отправляйся. Привет передавай Светлане. Свадьба-то когда будет?
- А куда спешить? - заговорщически подмигнул Виктор.
- Смотри, не прозевай девчонку! Сам знаешь, сколько на базе холостых красавцев - отобьют! - засмеялся Сергей и пошел в свой кабинет писать грозное письмо завхозу Сидорову.
Мылить шею Сидорову Виктор не стал. Более того, мысленно Виктор даже благодарил нерадивого завхоза за непредвиденную возможность побывать на базовой станции, повидать любимую девушку. Передав Сидорову письмо Сергея, быстро загрузив аккумуляторы и еще кое-какие попутные грузы в самолет, Виктор помчался в диспетчерскую к Светлане. С полчаса поболтали ни о чем, посмеялись. Светлана обещала отпроситься на работе и через месяц с очередным грузовым турболетом, облетающим станции по графику, прилететь на недельку в гости к Виктору.
Сияющий Виктор лихо запрыгнул в кабину одноместного самолета и запустил мотор на полные обороты. Белая нейлоновая птица с пятидесятиметровым размахом крыльев, сделав короткий разбег, круто взмыла к редким белым облакам, грациозно плывущим в роговом марсианском небе.
Виктор сделал круг над базой и, взмахнув на прощание крыльями, направил самолет в сторону бескрайней чаши Эллады. Там, в центре "хранилища пыльных бурь", своеобразного "сундука Пандоры", на небольшой ровной площадке, стиснутой со всех сторон могучими хребтами, затаилась метеорологическая станция, на которой ждал Виктора Сергей.
Спокойной атмосфера над Элладой бывает редко, нo сегодня погода выдалась чудесной. Всю дорогу Виктор, довольный всем на свете, мурлыкал песни.
До станции оставалось меньше пятидесяти километров, когда невесть откуда появившийся смерч со страшным ревом заглотил в свое ненасытное нутро самолет. Грохот беснующегося воздуха, треск ломающегося корпуса и рвущейся нейлоновой ткани крыльев оглушили Виктора. Кабина самолета развалилась. Некоторое время Виктор, кувыркаясь, летел вместе с креслом, но потом и кресло унеслось куда-то в сторону. Как в кошмарном сне, видел Виктор пролетающие мимо него обломки самолета, камни, аккумуляторы для автоматических станций, кислородные баллоны, еще какие-то непонятные предметы. Смерч беспощадно терзал тело, и Виктору казалось, что через минуту-другую он будет разорван на части вместе со скафандром. Что-то тяжелое тупо ударило по голове, и Виктор потерял сознание.
Очнулся он от боли. Боль разлилась по всему телу.
Болели ноги, правая рука, спина. Голова кружилась.
Тошнило.
Виктор попытался сесть. От резкой нестерпимой боли в позвоночнике потемнело в глазах. Полежал немного неподвижно. Из черного тумана выплыло розовое небо.
Солнце катилось к закату. Серо-зеленые скалы, подкрашенные красными наносами песка, угрюмыми исполинами обступили метеоролога со всех сторон.
Стиснув зубы от нечеловеческой боли, с великим трудом Виктор поднес к глазам левую руку и тут же бессильно уронил ее. Стрелка кислородного счетчика, закрепленного на запястье, стояла почти у самой красной черты. Жить осталось от силы двадцать минут.
Только сейчас Виктор почувствовал ледяное дыхание приближающейся ночи. Терморегулятор скафандра, по-видимому, вышел из строя, У Виктора зуб на зуб от холода не попадал.
"Вот и спета твоя песенка, - подумал он о себе, как о постороннем. Может, Сергей уже и заподозрил что-то неладное, связался с базой. Может, тебя уже и ищут.
Сколько ты провалялся здесь, Виктор Вишневский? Час? Два? Или больше? Нет. Больше не мог. Перед тем, как попал в смерч, ты собирался сменить кислородный баллон, кислорода оставалось меньше, чем на час. Значит, после аварии прошло всего полчаса. Тогда и вовсе неоткуда ждать помощи".
Виктор видел, красный ползучий песок заносит руки, ноги, всего его, и ничего не мог сделать, чтобы высвободиться из вязкого, сыпучего плена.
"Ну вот, - подумал он, - и могилу копать не надо. Бедная Светлана не будет знать даже, на какой бархан положить фиалки".
Виктор представил большие карие глаза любимой, и ему нестерпимо захотелось плакать. Слезы сами навернулись.
"Прощай, - прошептал он запекшимися губами. - И ты, Серж, не поминай лихом. Хороший ты парень. Жаль, что теперь ты не скажешь больше мне, как обычно говорил по утрам: "Хватит дрыхнуть! Марсиан проспишь!"
