Ляпунов Б & Войскунский Е & Лукодьянов И
И увидел остальное
Б. ЛЯПУНОВ E.ВОЙСКУНСКИЙ И.ЛУКОДЬЯНОВ
И увидел остальное
И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет.
И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье.
А. Пушкин,
Юпитер бушевал. Отсюда, с каменистой Но, было видно, как по его гигантскому диску, закрывавшему полнеба, ходили бурые смерчи. Казалось, гигант пульсировал, то опасно приближаясь, то удаляясь. Казалось, его беспокойная атмосфера вот-вот сорвется, не выдержав чудовищной скорости вращения, и накроет дымным одеялом маленькую Ио, космотанкер "Апшерон" и его экипаж.
Штурман Новиков зябко поежился. Не раз приходилось ему видеть это зрелище в учебных фильмах, но одно делоучебный фильм, другое - оказаться лицом к лицу с чужой, разнузданной стихией.
- Ух ты, - сказал он напряженно-бодрым голосом.-Разыгрался Юпик. Это он всегда так, Радий Петрович?
- Нормально,- ответил командир танкера, голос его перебивался разрядами. - На экваторе турбулентно, на шапках- поспокойнее. Для Юпитера погода - балов на пять. Только не надо про него так... фамильярно. Планета серьезная.
Новиков прыжком приблизился к башенке автоматической станции, поднял крышку, посмотрел на ползущие по экрану зеленые зигзаги.
- Напряженность Ю-поля у красной черты, - сказал он.
Володя Заостровцев, бортинженер, быстро взглянул на Новикова, но промолчал. Сегодня с утра он и двух слов не вымолвил.
Нижний край Юпитера был обгрызен острозубчатым горизонтом Ио. Именно оттуда должен был появиться контейнерный поезд, и все трое не сводили с горизонта глаз.
Командир танкера поднял руку к шлему, словно намереваясь почесать затылок.
- Здесь-то что, - сказал он. - Четыреста мегаметров до него. Санаторий. А побывали бы вы на Пятом - вот там сейчас неуютно.
- Ну да, там ведь вдвое ближе, - отозвался Новиков. - А вы были на Пятом?
- Бывал. С одним планетологом. Мы тут на всех спутниках ставили первые автостанции.
Володя Заостровцев пнул носком утяжеленного башмакаледяную глыбу, сказал: - Радий Петрович... Улетать надо отсюда...
- Это почему же?
- Не знаю. Только чувствую - надо поскорее уходить.
- А контейнеры? - возразил Новиков. - С чего это ты расчувствовался? Боишься, так сидел бы дома...
- Так вот, - продолжал командир, - на Пятом и горизонта в сущности нет. Стоишь, как на камешке, а этот, - он кивнул на Юпитер, - стена-стеной, руку протянуть боязно. Так что ничего, Заостровцев, бывает, если в первый раз. Около Юпитера всегда эти... кошки по сердцу скребут. Нормально.
- Да нет, Радий Петрович, - стесненно сказал Володя, - я не то что боюсь, а... сам не знаю... Конечно, без контейнеров нельзя.
Командир взглянул на часы.
- Теоретически буксир должен вернуться через пятьдесят минут, - сказал он. - Но плюс-минус полчаса всегда возможно: плотность его атмосферы, - он снова кивнул на Юпитер,- вещь уж очень непостоянная. Наши контейнеры там мотает, как деревья в бурю.
Новиков представил себе, как, огибая планету, сквозь толщу бушующих, насыщенных энергией газов мчится буксир- космический беспилотный корабль с длинным хвостом вакуумных контейнеров. Поезд догоняет Красное Пятно и, войдя в его плотную среду, уравнивает с ним скорость. Распахиваются приемные горловины, и вещество Красного Пятна со свистом всасывается в контейнеры. Хищника загоняют в клетку. Пятно, впрочем, не заметит ничтожной убыли...
Буксир приведет поезд, автопогрузчик поставит контейнеры на место несколькими рядами они опояшут тело танкера, - и тогда можно стартовать. Можно прощально помахать ему рукой: не сердись, старик Юпитер, ты не прав, - или как там говорили древние?
Потом Радий Петрович аккуратно посадит танкер на космодром "Луна-2", и они выйдут наружу и увидят привычный спокойный лунный пейзаж - невысокие кольцевые горы, изрезанную трещинами почву. После Ио, утыканной острыми иглами скал, с ее глубокими ущельями, залитыми черным метановым льдом, с ее зловещим небом, Луна покажется особенно уютной, обжитой. Ведь от нее так близко до голубого шара Земли...
Космодромная команда примет контейнеры с материей Красного Пятна и опорожнит их в подлунные резервуары. А они, экипаж танкера, после карантинного душа сядут в вездеход- и в городок. Там можно будет, наконец, вылезти из скафандра и неторопливо пройти в салон. И ребята сбегутся в салон, пойдут вопросы: ну, как зачетный? Он, Новиков, помедлит, потягивая из стакана пахучий витакол, небрежно скажет: "Тряхануло нас возле Юпика... Думал-прощай, дорогая..." И остальные практиканты будут завидовать ему черной завистью, потому что они еще нигде не бывали, если не считать учебных рейсов на Марс в качестве дублеров, а он, Новиков, уже "свалил" зачетный. Да, дорогие товарищи, нет больше студента-практиканта Новикова есть штурман-кибернетик Новиков, космонавт. Сам Платон Иванович, руководитель практики, привинтит к его куртке значок. Немногоон, Новиков, запоздал: Первая звездная уйдет без него. На уж во Вторую попадет непременно. На Земле ему теперь, вобщем-то, делать нечего...
А Радий Петрович Шевелев думал о том, что это, наверное, последний его рейс к Юпитеру. Может, и вообще последний рейс. Сорок восемь лет - потолок космонавта... Возраст, когда по выражению пилотов, "начинает барахлить вестибулярка". Что ж, он немало новых трасс проложил в Системе.
Взять хотя бы эту - к Юпитеру. Трасса сама по себе нетрудная, но зато конечный ее пункт...
Давно уже догадались астрофизики, какой могучей энергией насыщена бешеная атмосфера планеты-гиганта. Ю-энергия, сосредоточенная в Красном Пятне... Красное Пятно было старой загадкой. Огромное, в сто мегаметров в поперечнике, плыло оно по двадцатому градусу иовиграфической широты, иногда бледнея, словно выцветая, но не исчезая никогда.
В прошлое противостояние Юпитера, люди и не помышляли о Ю-энергии. Теперь же, при нынешнем противостоянии, были сделаны первые попытки зачерпнуть загадочное вещество Красного Пятна. Около трех лет назад Рейнольде - "человек без нервов", как называли его космонавты, а уж они-то понимали толк в таких вещах, - бесстрашный Рейнольде приблизился к Красному Пятну настолько, что зачерпнул его вещество бортовым контейнером. Он радировал об этом событии в свойственной ему манере: "Ущипнул красного медведя".
Но через двадцать минут тон его передач резко переменился.
Рейнольде сказал: "Не понимаю, что происходит". Он повторил это дважды подряд, голос его был спокойным, очень спокойным. Потом он сказал: "Боюсь, что потерял..." Никто так и не узнал, что именно потерял Рейнольде: связь прервалась на середине фразы. Корабль не отвечал на вызовы.
