Александр Зорич
У СОЛДАТА ЕСТЬ НЕВЕСТА
(авторский сборник фантастических повестей и рассказов)
Должен признаться, мне по-прежнему люб и дорог один немодный в наши виртуально-гламурные дни писатель – Жюль Верн. Позитивный настрой его лучших романов, степенные речи инженеров-эрудитов, беготня муфлонов и свиней-окапи по таинственному острову, стремительный подводный лёт «Наутилуса», величественное парение летательных аппаратов легче воздуха – воспоминания об этих жюльверновских образах нет-нет да и заставят меня расплыться в блаженной ностальгической улыбке.
Кажется, что в наши дни каноны искушенной космической фантастики плохо согласуются с наивным обаянием Верна. Например, литературный мир моего цикла «Завтра война» напитан державным духом могущественных галактических империй (среди которых Россия – первейшая), он кипит громами небесных сражений и, на первый взгляд, ему во всем чуждо хлопотливое добродушие вегетарианского XIX века. Однако, я беру на себя смелость утверждать, что моя новая повесть «Броненосец инженера Песа», побегом вырастающая из цикла «Завтра война», – родом с «Таинственного острова» Жюля Верна. Эта повесть напоминает фирменный провансальский рататуй. Приготовлена она, впрочем, из новомодного синтетического баклажана с добавлением современных космических специй, а потому, хочу верить, придется по вкусу не только жюльвернофилам, но и гурманам, знающим толк во внеземных одиссеях.
Октябрь 2621 г .
Фелиция, система Львиного Зева
«Дюрандаль» падал. Инженер Станислав Пес инстинктивно зажмурился.
Внутри, вокруг пупка, как будто что-то призрачное пенилось, закипало, росло, в висках пульсировала кровь – перегрузки. Он в бешенстве стиснул зубы – как невыносимо это: быть одновременно и беспомощным, и бесполезным.
Истребитель пилотировал его коллега Роланд Эстерсон. Пилотировал так себе, чтобы не сказать отвратительно. Он, Пес, сделал бы это куда лучше. Но роль, которую он вызвался играть, подразумевала только такой расклад. Эстерсон – главный, Пес – ведомый.
– До земли уже близко? – спросил Пес у Эстерсона.
Сам-то он знать этого никак не мог, поскольку лежал в узком, глухом лазе между воздушным шлюзом и аварийным люком пилотской кабины.
Места получше на тесном истребителе не нашлось.
Эстерсон ответил нечто маловнятное. Пес подозревал, его товарищ совсем растерялся.
– Эй, Роланд, что-то вы раскисли! Ну-ка! Не вешать носа! Вы же создатель этой машины! Вас-то она должна слушаться! – сказал Пес, стараясь, чтобы эти слова прозвучали как можно бодрее.
– Разве что мистическим образом… Пожелайте мне удачи, пан Станислав.
– Удачи, ясновельможный пан Роланд!
После этого Эстерсон выключил связь и, как понял Пес, вообще снял наушники, чтобы не мешали. Любитель отличается от профессионала в частности тем, что ему всё, буквально всё мешает…
«Дюрандаль» подвывал и постанывал.
Эстерсон постоянно менял тягу – Пес слышал это, – нащупывая оптимальный режим снижения.
Какофоническая распевка двигателей длилась и длилась. В известном смысле это радовало Песа, поскольку означало, что до сего момента Эстерсон не вогнал истребитель в землю.
Вдруг истребитель подскочил, будто на ухабе.
«Вышли шасси», – безошибочно определил инженер.
Следующего толчка – первого касания тверди – Пес прождал довольно долго. Он уже решил было, что Эстерсон струсил, отказался от посадки – как вдруг «Дюрандаль» бухнулся на все три точки, из-за этой ошибки едва не скапотировал, подпрыгнул вверх, «скозлил», и снова коснулся земли, но на этот раз уже правильно, двумя точками, с малым положительным тангажом.
«Идиот… Сажал бы уже на воду…» – отстраненно подумал Пес.
Но на самом деле злиться на конструктора Эстерсона было не за что. По крайней мере, «Дюрандаль» пока не разлетелся на винтики.
Но и радоваться было рановато.
Со слюдяным хрустом оторвалась крыльевая стойка шасси.
Истребитель припал на правое крыло, как калека на костыль, машину закрутило и Пес, не сумев компенсировать центробежную силу мускулами, больно ударился затылком о титанировую обшивку стыковочного лаза. Из глаз инженера посыпались искры.
Там, где лаз кончался, упираясь в пилотскую кабину, раздался громкий хлопок – это катапультировался Эстерсон. Однако в ту секунду пан Станислав был не в состоянии делать столь проницательные заключения.
Он приготовился к смерти, он ждал взрыва.
Но «Дюрандаль» был сработан крепко.
С визгом и скрежетом машина неслась невесть куда.
Вдруг тряска, которую сообщали всему телу истребителя неровности импровизированной взлетно-посадочной полосы, прекратилась. Пес с удивлением понял, что машина вновь куда-то летит.
– Эстерсон, что там, ради всего святого?! – в отчаянии выкрикнул Пес.
Ему не ответили. Отвечать было некому.
Полет оборвался резким ударом.
«Плашмя о воду», – уточнил для себя Пес, когда по обшивке истребителя забарабанили тяжелые водопады.
«Сейчас начнет тонуть…»
Шансы на спасение зависели от того, насколько быстро он отдраит аварийный люк. Оттуда, из пилотской кабины, уже можно будет покинуть аппарат, открыв фонарь из бронестекла.
Пес встал на четвереньки и что было прыти пополз вперед, в сторону кабины.
В стыковочном лазе царила непроницаемая темнота.
«Недоработало бюро Эстерсона! Поленился какой-то молодой олух нарисовать на чертеже ровно две лишние лампочки… Сам-то Эстерсон давно о таких мелочах не думает, генеральный конструктор как-никак…»
Найти задрайки люка на ощупь оказалось отнюдь не плевым делом. Но Пес, конечно, нашел.
Одна подалась легко.
Другая отчего-то заупрямилась.
Внезапно, подтверждая худшие опасения Песа, «Дюрандаль» провалился в бездну кормой вперед. При этом инженера отшвырнуло назад от люка и припечатало к противоположному концу лаза, где был шлюзовой отсек.
На несколько секунд инженером овладела паника. Он выкрикивал имя Эстерсона, умолял о спасении.
Но вдруг эмоции схлынули, к Песу вернулось самообладание.
Он вытер кровь, которая хлестала из носа, тыльной стороной ладони, густо поросшей седыми волосками, и вновь пополз к спасительному люку.
Чертова задрайка!
Он исцарапал себе все пальцы, пытаясь с ней сладить. Пот заливал глаза.
Вдруг инженер спохватился. У него же есть «Кольт Мк600»! Как он мог забыть об этом увесистом орудии убийства?
Извиваясь ужом, он вытянул револьвер из глубокого кармана брюк, в котором ствол успел проделать широкую прореху.
