Евгений Цепенюк - Черная полоса

Евгений Цепенюк

ЧЕРНАЯ ПОЛОСА

1. Позднее утро. Завязка.

Нашгероев опаздывает на работу. Как обычно, сегодня он оторвался от подушки почти вовремя. Промахиваясь мимо рта зубной щеткой, вычистил зубы. Вместо бритья решил выпить чаю, потому что времени оставалось либо на то, либо на это, а без утреннего чаю Нашгероев себя до полудня человеком не чувствует, а чувствует свежевыловленной рыбой, которая бьется, вертится, и все равно засыпает на грязном берегу. И из дому он вышел почти по графику, и, если бы побежал за автобусом, то точно успел бы. Только очень уж лениво было ему переходить на бег. Конечно, не настолько он еще старый и толстый, чтобы выглядеть в бегущем состоянии несолидным, да и плевать на солидность, но все же решил лучше подождать следующего, а заодно купить сигарет. Следующий подошел как раз, когда ларечная продавщица искала сдачу, так что его Нашгероев тоже пропустил. В принципе, Нашгероев практически не переживает по поводу своего становящегося все более неотвратимым опоздания. Он опаздывает всегда, и всегда ровно на пятнадцать минут. Те, кто его знает, давно уже называют время на пятнадцать минут раньшее, чем нужно, когда приглашают куда-нибудь. А те, кто его знает давно, уже к такой простецкой уловке не прибегают, потому что Нашгероев все равно не придет вовремя. Друзья смирились, а непримиримые поборники точности либо плюнули, либо все равно ничего не могут поделать. И начальство смирилось. Да и, собственно говоря, трудится он на такой работе, где главное выполнить заказ к определенному сроку, и можно задержаться после шести и спокойно закончить все, что не успел с утра. Именно о такой работе Нашгероев мечтал чуть ли не с детства, еще когда казалось, что взрослая жизнь беспросветно ужасна, потому что всего только в ней и есть, что утром на работу, - вечером домой, - того-сего по дому, телевизор, - спать, и ни с пацанами во дворе побегать, ни книжку спокойно почитать не дадут дела скучные, непонятные, взрослые. Все равно мечтал поскорее вырасти, чтобы начать мочь самостоятельно перекраивать свой режим дня.

На горизонте показывается что-то, похожее на еще более следующий автобус. Одновременно с этим рядом с Нашгероевым оказывается некий человек и говорит: тебя зовут так-то и так-то, ты любишь то-то и то-то, мечтаешь о том-то и том-то, а в прошлой жизни ты был тем-то и жил тогда-то и там-то . Это, кстати, вовсе не мой хитрый литературный прием. Он действительно так и говорит: то-то и тот-то . И возразить Нашгероеву, естественно, нечего. Ну вот разве что насчет кем был в прошлой жизни, - не верит он во все эти перерождения, но желания спорить, да и времени, уже нет. Нашгероев ныряет в подошедшую маршрутку. По дороге он вспоминает, что был, а с полгода назад куда-то делся такой Государь Император. Из-за него Нашгероев однажды опоздал на работу сверх нормы, проехав целый лишний круг, чтобы послушать свежие указы и комментарии к ситуации в стране и мире. В тот раз, помнится, Государь основной упор делал на порчу генофонда, подробно перечисляя зычнейшим своим рыком, на что именно неспособна современная молодежь. А однажды Государь Император прохлаждался на скамеечке в парке, Нашгероев же проходил мимо, и августейшая особа, обратив на него свое внимание, веско изрекла: Безнадежен. Изолировать.

2. Целый день. Кульминация.

Рабочее место Нашгероева - возле окна... Написал вот, стал перечитывать-править. Хреново как-то получился этот кусок: скучно, неактуально, низкохудожественно. Нет, меня вполне можно понять и простить: ну как рассказать о том, как человек сидит целый день, работает, покурить периодически выходит, перебрасывается иногда фразой-другой с сослуживцами, открывает форточку, чтобы проветрить, потом закрывает, чтобы не дуло, ругается непонятно в чей адрес, когда отключают электричество, или когда за окном особенно душераздирающе заорет какой-то дорожноремонтный агрегат, даже в окно не смотрит, потому что выходит оно в переулок, в котором третий день кладут и перекладывают асфальт, и никто, кроме дорожных рабочих, не ходит, - и чтобы было увлекательно. Увлекательно рассказывается о том, чего тот, кому рассказываешь, не знает. А ты, читатель, наверняка знаешь, как проходят дни на пусть даже и любимой, но ежедневной работе. И подробности тебе вряд ли интересны. Так что лучше я этот кусок выброшу совсем.

3. Поздний вечер. Развязка.

Нашгероев стоит на остановке. Если идти пешком, то далеко, да и прохладно сегодня. Хотя, если ветра нет, то ждать еще прохладнее. Но последняя маршрутка, наверное, еще не проехала, - вот, рядом старушка жалуется непонятно кому понятно на что, а она каждый вечер садится на последнюю маршрутку с двумя тяжелыми мешками и пенсионным удостоверением и выходит через две остановки. Если завтра задождит, нужно будет в обед сходить, наконец, купить зонтик. А если не будет дождя, то и зонтик подождет до зарплаты, потому что тогда с деньгами будет получше и можно будет купить зонт поприличнее, чтобы не сломался через месяц, как этот. По той стороне улицы не спешит куда-то мужчина представительной внешности, в строгом костюме, с длинными черными волосами, бородой и усами, букетом роз в одной руке и туристским топориком в другой. Рассмотреть его внимательнее Нашгероев не успевает, потому что подходит маршрутка. Две остановки водитель подшучивает над бабушкой, называя ее то спекулянткой, то шпионкой, то скупщицей краденого. Та отмалчивается. Садится девушка совершенно необыкновенной красоты. Не в смысле очень красивая, хотя да, красивая очень, а в смысле такая, каких в жизни не бывает. Только на картинках после раскраски-гримировки, постановки света, фотографирования, ретуширования и качественной офсетной печати на глянцевой бумаге. Молча протягивает деньги за проезд. Интересно, какой у нее голос, если он у нее, конечно, есть? Почему-то теперь все разговоры стихли. Девушка выходит. Здесь ресторан неподалеку, не туда ли собралась? Хотя нет, она не в вечернем же платье, да и не ходят такие в ресторан без провожатого. Да и в маршрутках не ездят такие, если уж на то пошло. Водитель объявляет что все, дальше не поедет. Будет здесь стоять и ждать, пока эта пассажирка не захочет снова куда-нибудь, а уж он ее отвезет хоть на край света. Такой шанс один раз в жизни выпадает, а он и так его почти упустил, потому что молчал-рулил всю дорогу, а надо было сразу всех высадить и с ней уехать хоть на край света. Пассажиры начинают спорить. Нашгероев забирает обратно свои проездные три рубля, вылезает и идет пешком, все равно одна остановка осталась до дому. Улица пустынна. Догоняет джип, останавливается, сигналит. Кроме как ему, больше некому, но Нашгероев делает вид, что то ли не слышит, то ли не понимает, двигается дальше, стараясь не прибавить шаг. Джип трогается, проезжает несколько метров, снова останавливается, снова сигналит, потом высовывается золотозубый, кричит эй . Это вы мне, - тебе, - я слушаю, - что в сумке, - бутерброды с сыром, - а отвертки есть, - нет, - ну и ладно. Джип уносится прочь. Навстречу две девушки. У одной с фигуркой все в порядке, другая просит закурить. Пожалуйста, - можно две, - берите две, - а спичек не будет, зажигалка. Шарит по карманам, находит зажигалку, протягивает. Спасибо, - на здоровье, - так ведь курить вредно, - ну... это я так, к слову. Нашгероев подходит к подъезду своего дома. Как всегда, не получилось подгадать с сигаретой. Если закурить прямо на остановке, где обычно выходишь, сигарета дотягивается до фильтра шагов за сорок до крыльца. Если отойти сорок шагов от остановки, а потом закурить, то возле крыльца останется почти половина сигареты. Жалко, а бычковать как-то неудобно. Стоит, докуривает. Раньше была скамейка, потом ее зачем-то перенесли в середину двора. Не жалко, все равно бы нормально посидеть не получилось - днем ее занимают бабушки, вечером - мелкая шпана. Или более крупная шпана, с гитарой, поющая Цоя и Мумий Тролля. Нашгероев поднимает голову. Смотрит, есть ли свет в окнах его квартиры. Поднимает глаза еще выше. Проверяет, есть ли на небе звезды. Если звезды на месте, завтра будет хорошая погода. Небо серое и колючее, как шинель. Ничего и другого он и не ждал. И вообще, какая разница в завтрашней погоде? Окурок летит, снижается, приземляется, рассыпается искрами, искры гаснут. Нашгероев входит в подъезд. Дверь сначала скрипит, потом хлопает, потом снова скрипит - и продолжает поскрипывать до утра.