Селин Вадим
Праздник каждый день
Селин Вадим
Праздник каждый день
Лирическое вступление.
- Что такое дружба? - спросил как-то раз старейшина у своего преемника.
Избранный думал много дней и не знал, что ответить.
- Я не знаю, - честно признался он.
- И я не знаю, - ответил старец.
- Зачем вы тогда задали этот вопрос мне, раз вы, всезнающий, и то не ведаете ответа?
- Затем и спросил. Хотел узнать, что ты скажешь. Если бы дал четкое определение дружбе, я бы никогда не сделал тебя старейшиной. Но, так как ты не смог ничего толком сказать, то ты стал старейшиной вместо меня. Поздравляю.
- Странно, - задумался новый старейшина. - Почему никто не знает ответа на столь легкий вопрос?
- Вот это - еще один вопрос без ответа, потому что дружба - чувство необъяснимое. Так же как любовь. В мире существует два чувства, неподдающихся разгадке - дружба и любовь. И никто никогда не найдет им объяснения. Никогда не знаешь, за что человека любишь и никогда не знаешь, за что с человеком дружишь.
- И это правда, - пришлось согласиться озадаченному собеседнику. - Но нелогично как-то получается...
- А дружба логики лишена. Любовь - тем более.
Старец покинул трон, освобождая место преемнику.
Глава 1. УРОК, КОТОРОГО НЕ БЫЛО, ИЛИ НЕВИННЫЕ ЖЕРТВЫ.
Обычный день. Обычный знойный май. Обычная средняя общеобразовательная школа No 19. Обычный класс. Обычный урок математики. И, как обычно, все дети трясутся от страха, у каждого под партой скрещенные пальцы и дрожащие коленки. У всех, кроме Сорокиной Кати. Одна она не трепещет перед выступлением у доски. Она единственная в классе отличница, за что ее все и не любят. И еще, она никогда никому не подсказывает, а списать у Кати может только человек-невидимка, да и то, если он не будет дышать. Катя очень чуткая.
- К доске идет... - в который раз протянула учительница Роза Николаевна, без конца водя синей гелевой ручкой по списку вверх-вниз, вверх-вниз.
Бедные дети уже устали бояться. А Сорокина несколько притомилась тянуть руку и молить: "Розочка Николаевна, ну вызовите меня, вызовите!".
- К доске идет... идет к доске... итак, идет...
И тут один из мальчиков встал и заявил:
- Роза Николаевна, зачем вы притворяетесь, что не замечаете руки Сорокиной?
Класс дружно грохнул, математичка налилась краской, Сорокина слепила сочувствующее лицо. А мальчик сел на место, прикрыл глаза, воткнул в уши наушники от плеера, стряхнул невидимую пылинку с джинсов, сделанных под серебряную змеиную чешую, и принялся модными кроссовками стучать по полу в такт музыке, которая была великолепно слышна всему классу даже без наушников.
Роза Николаевна как фурия метнулась к нему, вырвала наушники и закричала:
- Костров, ты в своем уме? Ты совсем совесть потерял? Я тебя не узнаю!
- Правда? - удивился Мирек. - Богатым буду! А в уме я чужом!
Сидящий сзади Мирослава Влад сказал соседке по парте:
- Сейчас он допрыгается, и Дикая Роза ему пару в году влепит.
Нечастный Влад, он забыл, что у математички изумительный слух. На контрольных работах она даже из соседнего кабинета слышала, как дети достают шпаргалки.
Роза Николаевна мгновенно забыла о Мирославе и устремилась к Владу.
- Как ты меня назвал? Дикой Розой? Ну, раз так, то смотри, какой я бываю дикой! - преподавательница раскрыла журнал и твердой рукой выставила туда три двойки: одну Миреку, вторую Владу, а третью его соседке.
- А мне за что? - выкатила глаза Яна.
- За то, что ты с хамами водишься! - злорадно сообщила Роза Николаевна, села на место и оттуда продолжила издеваться над остальными учениками. На этот раз она вызвала к доске Сорокину. Катя, как спринтер, стартанула с места и побежала решать примеры, сшибая парты, стулья и учеников на своем пути - настолько девочка тянулась к знаниям. Да что там тянулась! Она к ним летела сломя голову!
По дороге Катя задела дневник Мира, он упал на пол белоснежными страницами, которые тотчас же превратились в серые.
- Сорокина, аккуратней можешь? - вполне резонно спросил Мирек, поднимая с пола дневник.
- Не могу, - дернула острым плечиком Катька.
- А ты попытайся! - руки парня стали в бока.
- Ой, молчи уже, - отмахнулась Катя и начала как заведенная строчить на доске.
Этого Мирек стерпеть не мог и крикнул на весь класс:
- Ты, Сорока, меня не выводи, а примеры свои решай. За это Роза Николаевна тебя снова при всех похвалит и тем самым унизит нас, косвенно сказав, что мы ни на что не годные дети.
Роза Николаевна не любила правду, особенно, если она касалась ее, поэтому через две секунды Мирослав, Влад и Яна стояли за дверью и поджидали свидания с директором. Больше всех возмущалась Яна:
- Я от Розиты в панике. С какой стати она выгнала меня?
- Тебе ведь уже объяснили: ты водишься с хамами, - пожал плечами Мир.
Яна огорчилась:
- Эта двойка мне всю погоду испортила. Теперь точно у меня тройка в году будет!
Друзья ободряюще похлопали девочку по спине, и Мирослав пообещал:
- Не волнуйся, Янка, тройки не будет. Это я тебе как крутой пацан говорю, - Мирек подмигнул.
- Ну, если так... - просветлела девочка. Она знала, что слово Мирослава - кремень.
Мирека опасались все учителя. Не за то, что он крепок на словцо, нет. Просто мальчик всегда говорил то, что думал. И еще, у парня было всего два настоящих друга - Яна и Влад. Их он в беде никогда не оставлял и, уж если пообещал разобраться с математичкой, он это сделает во что бы то ни стало.
Вскоре пришел директор, и Дикая Роза все подробно ему пересказала, несколько приукрасив факты и лишний раз невпопад похвалив Сорокину. Роза Николаевна ожидала, что Мирек начнет кричать при директоре и всячески показывать свое воспитание, которого, по мнению, Дикой Розы, у мальчика вовсе не было, но он этого не сделал. Костров выслушал всю лекцию вождя школы и только после этого заговорил:
- Конечно, вы, Игорь Владимирович, в чем-то правы, но я до глубины души возмущен поведением Розы Николаевны.
Директор и математичка остолбенели от неслыханной наглости, а Мирек продолжил:
- Я требую, чтобы она уничтожила двойку напротив Яниной фамилии. Иначе я за себя не отвечаю, помяните мое слово.
Директор пришел в себя и гаркнул:
- Вон! Все трое вон из школы! Требую, чтобы вы завтра явились ко мне в кабинет вместе с родителями!
Яна как всегда расплакалась (настолько чувствительной она была), а Мирослав взял бразды правления в свои руки:
- Мои родители в школу не придут. Они уехали по делам фирмы в Афины.
- Зачем в Афины?
- Ну я же сказал: по делам.
- А чего они делают в Афинах? - не унимался директор.
- Занимаются делами, - был лаконичен Мирослав.
