Люциус Шепард
Прогулка по саду
Четверг, 14:35
Рай ожидал.
Он начинался у подножья горы, кусок которой был срезан бомбардировкой, чтобы обнаружить под собой поле желтых цветов- казалось, весь ее фундамент полый, безмерная пещера, употребленная именно с этой целью. Нереальная. Словно лужа желтой крови, пролитая с бока раненой горы, и разлившаяся на клочке мертвой земли. Уилсону, который был родом из Колорадо, где у гор снег на склонах, эта гора была просто большим уродливым холмом. Он вообще не уверен, что определил бы это поле цветов, как врата в Рай. Похоже, мнения насчет того, что это за поле, разделились. Бомба, что они применили, чтобы открыть пещеру, была чем-то новым. Никому не было ясно, что произошло. Если верить приятелю Уилсона, капралу Бакстеру Тисдейлу, который дружил с техническими спецами, мозгокруты говорили о сдвигах парадигмы, об изменении квантового уровня. Когда Уилсон спросил, что это на хрен такое, Бакстер сказал, чтобы он вколол себе чуток IQ, что он не хочет даже пытаться объяснять Уилсону с его неусиленным интеллектом то, что он едва ли воспримет. Уилсона подмывало сделать, как говорил Бакстер. Ему нравились IQ, нравился напор, когда вдруг становишься умным, когда весь мир вокруг складывается по-иному. Но, чтобы делать свою работу, он не хотел становиться слишком умным. Утром они перейдут поле цветов в тенистые места за ними. Были шансы, что он примет IQ незадолго до миссии, но прямо сейчас он не желает слишком глубоко задумываться об этой прогулке.
Уилсон сидел скрестив ноги на верхушке валуна на окраине горного селения в северном Ираке, глядя через голую долину на запад, занимая позицию прямо напротив поля цветов. Он был без рубашки, одетый в пустынный камуфляжные брюки и шлем, оптика лицевой пластины была с увеличением, поэтому казалось, что он смотрит на цветы с расстояния в пятнадцать футов, а не как на самом деле более чем с мили. Уилсон полюбил свой шлем навечно и навсегда. Шлем выглядел опасно роботоподобным, с блестящими тигровыми полосками, что он нарисовал на боках. Над визором был смонтирован TV, так что он может смотреть свои любимые передачи. Шлем кормил его, усыплял, поддерживал прохладу, играл любимые мелодии, говорил, когда стрелять и где прятаться. Часом раньше он напомнил, что надо записать сообщения для семьи и друзей. Он послал любовь своим родителям, грязно-сексуальное письмо подружке Лауре Визерспун, а своему лучшему другу назад в Грили он сказал: «Эй, Макки! Я маг! Мои ботинки запасают энергию — я могу подпрыгнуть на двадцать пять футов с места, приятель! Завтра мы надерем кое-какую зверскую задницу. Поговорю с тобой потом!» Сейчас он был в более раздумчивом настроении. Мысль о вторжении в Рай была свежей, но он не так уж уверен, понимаете. Intel выдвинул идею, что цветы, это гидропонный эксперимент террористов. Уилсону это казалось ерундой. Несомненно, оборванцы верят в то, что это Рай. Если б деревушку не обнесли кордоном, то все население побежало бы в темноту под гору, хотя ни один из тех, кто это сделал до прибытия американцев, не вернулся назад.
Там и сям среди цветов лежали куски скал, некоторые здоровые, как бронетранспортеры. Уилсон сказал шлему привязаться к одному из цветков рядом с большим камнем. Он длинный и желобчатый, вроде лилии, его внутренние лепестки согнуты, как у розы. Он никогда не видел похожего цветка. Не то, чтобы он был эксперт. Жуть в том, что нет насекомых. Он сканировал цветок за цветком. Ни муравья, ни тли, ни пчелы. Может, Intel не порет чепуху, может оборванцы вывели породу цветов, которым не нужны насекомые для оплодотворения. Может они похожи на новый крутой источник наркоты. Лучше, чем опиумный мак. Уилсон слегка пофантазировал. Он снова в Грили на вечеринке, в комнате с Макки и парой девушек, и они вот-вот накрутят одну, когда он достает мешочек, полный сухих желтых лепестков, и говорит: «Время магии», И через несколько минут он и Лаура Визерспун трахаются на потолке, стены превращаются в зеленовато-голубую музыку, ковер является поверхностью шершавой планеты далеко внизу. Он желает того, чего не имеет. Чтобы Лаура была с ним, что он никогда не… Более всего он желает, чтобы он никогда не записывался добровольцем в СпецОп. Подавленный, он инструктирует шлем скормить ему тройной уровень успокоителя с помощью окулярного тумана. Минута сочится с губы времени. Он чувствует, что голова полна сиропа, теплой тины мыслей. У него китайские глаза, он кивает, как желтый цветок на ветерке… Они так близко, что кажется, он может дотянуться и сорвать цветок, поднять его к губам и выпить тайный нектар из садов Аллаха.
20:18
Закаты с перспективы уступа стали красивыми из-за пыльных штормов, бушующих на юге. Необъятные воронки ярко-алого и золотого изрисовали небо, превратив его в развевающийся боевой флаг. Уилсон следил, как цветы покраснели, стали пурпурными в сумерках, и в конце концов пропали в темноте. Он снял шлем, подобрал оружие и пошел по деревне. Узкие каменистые улочки; беленые домики, освещенные керосиновыми лампами; крошечная мечеть с бело-голубым изразцовым куполом. На дальнем конце поселка на каменной полке, с которой тропа вилась вниз к американскому компаунду, три иракских подростка готовились сжечь карикатуру на Джорджа Буша, нарисованного почти в натуральную величину на листе картона и подвешенного на ветке безлиственного дерева. Буш был нарисован с телом танцующей обезьяны. Голова — улыбающаяся фотография из журнала. Ребята одеты в джинсы и майки. Они курили сигареты, и перешучивались, очевидно мотивированные не столько политическими страстями, сколько желанием сотворить пакость. Один подкладывал хворост в небольшой костерок под листом картона. Долговязый черный, держа под мышкой такой же, как у Уилсона, шлем стоял неподалеку и наблюдал.
«Эй, Баксман!» Уилсон обменялся с другом сложным рукопожатием. «Как дела?»
«Контролирую местных повстанцев.» Лицо Бакстера, подсвеченное пламенем, было полированной маской. В глазах мелькали отражения язычков пламени.
«Нам надо бы информировать этих ребят, что сейчас новый президент», сказал Уилсон, и Бакстер ответил: «Они знают. Но не забудут о старике Джордже, пока он не уйдет гораздо дальше, чем сейчас. Для этих долбое… мужик воплощает великого Сатану.»
Уилсон отметил использование слова «воплощает» и подумал, что, может Бакстер работает на IQ. Трудно сказать, потому что Бакстер весьма острый парень даже в естественной форме.
«Жгите эту обезьянью задницу!» Бакстер сделал жест двумя руками, имитируя прыгающее пламя. Ребята смотрели озадаченно и со страхом. «Давайте! Я вас не потревожу! Жгите его задницу!»
