Директор улыбнулся и объявил:
— Отдельно хочется отметить заслуги Альберта, как главного дизайнера проекта. (Справился, паршивец, хоть и из-под палки.)
Сослуживцы зааплодировали и заулыбались. Альберт тоже выжал из себя улыбку:
— Спасибо, друзья, за проявленное доверие и признание заслуг. (Плевать мне и на доверие, которого не было, и на заслуги в области, которая мне до лампочки.)
Директор лично пожал ему руку и добавил:
— Альберт, поздравляю. Успех проекта — это и твой личный успех. Верю, ты сделаешь головокружительную карьеру. (Пора заканчивать это представление, дел еще невпроворот.)
— Я стараюсь. (И больше не буду. Знаю я, чем мне грозит этот карьерный рост — еще заказы, еще сверхурочные, еще цейтнот и вопли начальства. Благодарю покорно, все это приятно тешит самолюбие, но я не идиот.) Теперь я окончательно убедился, что нашел свое жизненное призвание. (Мое жизненное призвание похоронено вместе с барабанной установкой в подвале родительского дома. Работу веб-дизайнера я ненавижу.)
Директор по-отечески похлопал его по плечу.
— Рад. Рад это слышать. (Небось, уже ищешь местечко потеплее и поприбыльнее? Ну это мы еще посмотрим.)
Дотянув до конца рабочего дня, Альберт не поехал домой сразу. Сначала заскочил в супермаркет. В последнее время он совсем не справлялся с желанием приходить сюда и делал вид, что ему требуются только самые свежие фрукты. Потому он и является чуть ли не каждый день. Да-да, из-за фруктов, а вовсе не потому, что здесь работает Ира. И их встречи — чистейшая случайность.
— Здравствуй… Вот, опять заскочил, ты же знаешь, мне нужны только свежие фрукты. (Ты вовсе в это не веришь. Ты не можешь не понимать, что я безумно хочу видеть тебя. Только поэтому я прихожу в этот дебильный супермаркет.)
Ира привычно улыбнулась в ответ:
— Привет. Рада тебя видеть. (Очень рада. Каждый день жду, что ты придешь за ненужными тебе фруктами. Зачем нужна эта дурацкая ложь? Не можешь признаться, что приходишь из-за меня? Сколько же можно дуться…)
— И я рад. Что у тебя слышно? Как поживает твой новый? (Надеюсь, подхватил какую-нибудь болячку, а еще лучше оказался насильником старушек и сбежал куда-нибудь подальше. В Аргентину какую-нибудь.)
— У меня все хорошо. Мой, как ты его называешь, новый, видимо, на днях уже переедет ко мне. (А ты все тянешь и тянешь! Зачем?! Потом что-то изменить будет намного сложнее!)
Альберт немного помолчал, борясь с нахлынувшей злостью, а потом спросил:
— Тебе хорошо с ним? (Скажи, что нет! Соври, даже если это не так! Если скажешь, что нет, то я решусь…)
— Да, хорошо. Он очень мил и заботлив. (Я не люблю его. Он не любит меня. Мы красиво врем друг другу. Мне легко с ним, он хорош в постели. Но я люблю тебя. Что же ты? Ведь хочешь предложить начать все сначала! Ну же!)
Альберту стало невыносимо тоскливо.
— Что ж… Рад, что у тебя все налаживается… (К черту… Ну и оставайся с ним. Перебьюсь без тебя.)
— Да… У тебя тоже все будет хорошо. (Опять промолчал… Ждешь, что я сделаю первый шаг? Не сделаю. Гордая.)
— Ладно… Двинусь, наверное. Пока. (Не сегодня. Я предложу тебе, но не сегодня.)
— Конечно. Пока. (Так ты никогда не решишься…)
Придя домой, Альберт скучно поужинал и сел перед телевизором. К восьми ему стало тоскливей. К девяти дал о себе знать сексуальный голод. Он полистал записную книжку, выбрал номер и позвонил.
— Здравствуй, Кира. Это Альберт. (Ты еще помнишь, кто это?)
— Привет… Не ожидала. (Надо же, какие призраки материализуются.)
— Ты не занята? (И надеюсь, сейчас одна.)
— Да нет, вообще-то. (Так-так?)
— Я подумал… Может, зайдешь в гости? (Тебе ведь тоже этого хочется, не так ли? Раньше всегда хотелось.)
— Могу. (Ах, вот оно что. Мальчику секса захотелось. Почему бы и нет?)
— Тогда жду. (И не тяни, я еще выспаться хочу.)
Кира приехала быстро. Альберт угостил ее кофе с печеньем. Кира выпила чашку кофе и съела два печенья. Альберт спросил:
— Еще кофе или чего поинтересней? (Давай, не кочевряжься. Пора в постель.)
Кира лукаво улыбнулась и ответила:
— Поинтересней, пожалуй. (Я что, кофе пить к тебе приехала? Можно было и без первой чашки обойтись.)
Через пять минут они были в постели. Через сорок все закончилось. Альберт лежал на спине и равнодушно смотрел в потолок. Кира автоматически гладила его грудь. Она поинтересовалась:
— Тебе хорошо? (Какая разница… Ты получил, что хотел. Просто так спрашиваю. Как бы проявляю участие.)
— Да. (Шла бы ты домой, что ли…)
Но Кира не пошла домой. Она заснула. Альберт тихонечко встал и побрел на кухню курить. Сексуальный голод был утолен и на душе снова стало пакостно.
Он курил и смотрел на стену. И тогда на стене нарисовался пазл.
Пазл состоял из людей. Они переплетались конечностями, составляя одну непонятную картину. Альберт подошел к стене и нашел в пазле себя. Его левая рука была заведена за спину, а правая вывернута под неестественным углом. Правая нога вытягивалась в левую сторону, а левая — перекручена назад. Казалось, что достаточно прикоснуться, и кости его сломаются. На лице застыло мученическое выражение. Поменять положение фигурка не могла, будучи прочно схваченной и зафиксированной соседями.
"Этот пазл собирала жизнь", — подумал Альберт, но потом понял — жизнь здесь ни при чем. Это он сам вставил себя в головоломку таким образом. Много лет сам себе выкручивал конечности и деформировал кости, чтобы поместить себя в узор именно в этом месте и в этой позе.
— Нет! Не хочу! (Нет! Не хочу!)
Он изо всех сил ударил по пазлу кулаком. Кулак прошел головоломку насквозь и больно ударился о стену. Альберт взвыл. Ему показалось, что пазл усмехнулся и произнес: "Ты хочешь изменить труд всей своей жизни одним ударом кулака? Смешной… С таким же успехом мог просто подуть на меня."
Альберт какое-то время с ненавистью смотрел на пазл. Злость душила его и требовала выхода наружу. Он вернулся в спальню, разбудил недовольную таким поворотом дел Киру и поимел ее еще раз. Той понравилось. В отличие от предыдущего раза, ее партнер был сейчас страстен не притворно. Она что-то замурлыкала и принялась гладить его плечи. Он отвернулся к стене, пытаясь сдержать слезы…
6 октября 2003, Иерусалим.
