Мэрион Брэдли - Меч Алдонеса

Мы обгоняли ночь. «Южный Крест» совершил посадку на Дарковер в полночь. Я тут же пересел на лайнер, который должен был перенести меня в другое полушарие; прошел всего час, а в воздухе уже разливалось красноватое сияние предвестник зари. Пол огромного корабля чуть накренился — мы начали снижение над приближающимися западными отрогами Хеллерса.

Шесть лет я скитался по другим планетам; я побывал в десятке других звездных систем; теперь я возвращался домой. Но никаких восторгов по этому поводу не испытывал. Ни ностальгии, ни возбуждения, ни даже сожаления. Я не хотел возвращаться на Дарковер, но и отказаться у меня не хватило духу.

Шесть лет назад я покинул Дарковер, чтобы никогда не возвращаться. Отчаянное послание Регента, направленное мне вдогонку, побывало на Терре, зовущейся также Землей, на Самарре, на Вэйнуоле. Это стоит огромных денег послать персональное сообщение в другую галактику, даже по земной системе релейной связи, — но старый Хастур, Регент Комина, Лорд Семи Провинций не посчитался ни с чем. Просто отдал приказ. Однако я так и не понял, зачем я им вдруг понадобился. Все они были только рады избавиться от меня, когда я покидал планету.

Я отвернулся от окна, в которое просачивался бледный свет, и закрыл глаза, прижав ладонь здоровой руки к виску. Пассажиров космических кораблей при межзвездных перелетах обычно накачивают мощными седативами. Сейчас действие лекарства, которое вкатил мне корабельный врач, было на исходе; мною овладевала усталость, ослабляя защитные барьеры и пропуская тонкие струйки раздражающих телепатических сигналов.

Я уже ощущал на себе взгляды других пассажиров, брошенные исподтишка; их явно интересовало мое покрытое шрамами лицо, моя культя в подвернутом рукаве; но больше всего их интересовало, кто я такой и что собой представляю. Явный телепат. Выродок. И явно из рода Элтонов — одного из Семи Великих Родов, входивших в состав Комина, наследственной автаркической группы, которая правила Дарковером уже тогда, когда наше солнце еще и не собиралось гаснуть и превращаться в «красного карлика».

Да, из Элтонов, но все-таки не совсем такой, как другие. Мой отец, Кеннард Элтон, — теперь об этом знал любой мальчишка на Дарковере — позволил себе нечто почти позорное. Он женился — официально, соблюдая торжественную саранскую церемонию, — на земной женщине, представительнице ненавистной Империи, которая покорила всю обитаемую Галактику.

Он обладал достаточной властью, чтобы заткнуть рот любому. Он был нужен правителям Комина. После старого Хастура он стал в Комине самым могущественным человеком. Ему даже удалось заставить их смириться с моим появлением на свет. Но все они были просто счастливы, когда я покинул Дарковер. И вот теперь я возвращался обратно.

Передо мной сидели двое землян. Вид у них был профессорский: наверное, из тех исследователей, что проводили разведку и картографирование планеты; сейчас они, видимо, возвращались из отпуска. Они обсуждали старую, как мир, проблему происхождения и взаимовлияния культур.

— Возьмите тот же Дарковер, — донеслись до меня слова одного из собеседников. — Планета на ранней стадии феодализма, стремится приспособиться к культурному влиянию Земной Империи…

Я утратил к ним интерес. Просто удивительно, что многие земляне все еще считают Дарковер феодальной, даже варварской планетой. Только потому, что мы предпочитаем — всего лишь предпочитаем! — ездить на лошадях и на мулах, не тратим времени попусту на постройку шоссе и равнодушны к иноземным машинам и оружию. Только потому, что Дарковер, связанный старинными Соглашениями, не желает рисковать возвратом ко временам войн и массовых убийств с использованием этого оружия трусов, поражающего с дальнего расстояния. Соглашения — закон для всех планет Лиги Дарковера и для всех цивилизованных миров вне ее. Тот, кто намерен убить, должен и сам находиться в пределах досягаемости. Можно сколько угодно пренебрежительно отзываться о code duello [дуэльный кодекс (лат.)] и о феодализме вообще. Я не раз все это слыхал, будучи на Терре. Однако не покажется ли вам более цивилизованным убить своего врага в рукопашной схватке мечом или ножом, нежели поразить тысячи незнакомых людей с безопасного для вас расстояния?

Население Дарковера все еще способно было устоять — тверже, чем многие другие планеты — перед блеском и соблазнами Империи. Она покоряла новые миры отнюдь не силой оружия, а хладнокровно ждала, когда местная культура попросту рухнет под напором земной и планета добровольно превратится в одно из новых звеньев гигантской, чудовищной, суперцентрализованной системы, поглощающей миры один за другим.

Дарковер держался. Пока.

Человек, сидевший у пилотской кабины, встал и направился ко мне. Не спрашивая разрешения, он занял свободное кресло рядом.

— Комин? — Это был даже не вопрос, скорее утверждение.

Человек был высок и крепок; скорее всего горец, кауэнга с Хеллерса. Его взгляд чуть дольше, чем допускали приличия, задержался на моих шрамах и на пустом рукаве. Потом он кивнул.

— Так я и думал, — ответил он сам себе. — Вы тот самый парень, который был замешан в истории с Шаррой.

Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо. Шесть лет я пытался забыть об этом мятеже. И о Марджори Скотт. Но шрамы на моем лице останутся навсегда.

— Кем бы я тогда ни был, — резко ответил я, — теперь я уже не тот. И вообще, я вас не помню!

— Да вы еще и из Элтонов! — В его голосе слышалась насмешка.

— Несмотря на все ужасы, которые о нас рассказывают, — произнес я, Элтоны не шляются без дела, читая чужие мысли. Прежде всего, это довольно трудно. Во-вторых, головы большинства людей забиты всякой мерзостью. А в-третьих, нам на них просто наплевать.

Он рассмеялся.

— Я и не думал, что вы меня узнаете, — сказал он. — Когда я видел вас в последний раз, вы были напичканы лекарствами и почти ничего не соображали. Я тогда сказал вашему отцу, что руку вы в конце концов все равно потеряете. Мне жаль, что так оно и случилось. — Никакого сожаления в голосе его не чувствовалось. — Я Дайан Ардис.

Теперь я его вспомнил. Горский князь, с дальних отрогов Хеллерса. Между нашими родами никогда не было особой приязни, хотя оба они входили в Комин.

— Вы летите один, мой юный Элтон? А где же ваш отец?

— Мой отец умер на Вэйнуоле.

— Ну что ж, добро пожаловать домой, Элтон из Комина!

Официальный титул, произнесенный вслух, прозвучал, как свист бича. А он лишь равнодушно посмотрел в светлеющий прямоугольник окна.