Степан Чэпмен - Сестра городов

Степан Чэпмен

Сестра городов

Перевод hotgiraffe

Я сидел у стойки бара в Токио, пил кофе и смотрел телевизор. В холле гостиницы больше никого не было. Там я её и встретил.

Вспыхнула спичка. Я обернулся и увидел пламя спички и огонёк сигареты в одной из затемнённых кабинок. На красном пластиковом сиденье никого не было. Женская рука взмахнула спичкой над столиком и бросила её в хрустальную пепельницу. Женщины рядом с рукой не было. Спичка погасла, и рука пропала.

Я взял свою чашку и подошёл к кабинке. Спичка в пепельнице ещё дымилась. Я присел с другой стороны столика, и на сиденье напротив показались её очертания.

- По-моему, вас не видно, - заметил я.

- По-моему, вы схватываете очевидное прямо на лету, - рассмеялась она.

Ей не следовало так смеяться. Я попался в ловушку её смеха. Я влюбился. Я полюбил её тем вечером, и никогда больше её не видел. Смех и голос - моя слабость. Немного пьяный, в чужой стране, сопротивление сломлено. Не поможет никакая вакцина.

- Не то, чтобы я была невидимой от природы, - сказала она. - Я просто немного... воздушна.

- Будь у меня немного воздушных денег, - ответил я, - я купил бы вам выпить чего-нибудь воздушного.

Я попросил её показать своё лицо. Она зажгла вторую спичку, и в колеблющемся свете я на мгновение увидел её лицо, хрупкое и прекрасное. Её волосы были распущены, как у американки.

Мы разговорились. Вначале она не хотела называть себя. Она сказала, что проводит много времени в путешествиях. Я спросил, верит ли она в любовь с первого смеха. Она ответила, что я не в её вкусе.

- Вы тоже не в моём вкусе, - отметил я.

- Вполне возможно. Я - призрак.

- Призрак женщины.

- Вовсе нет. Вы так мало знаете. Я призрак города. Американцы все такие глупые.

- Но я тоже не люблю американцев!

- Мужчина моей мечты, - снова засмеялась она.

Время никуда не спешило. Её звали Нэма. Она только что вернулась из Америки. Я рассказывал ей о своей американской жизни. Потом она рассказала мне о своей юности, и о своих сёстрах, и о том, как они умерли.

Город по имени Нэма появился на острове Сикоку, на берегу залива Иё-Нада, в десятом веке по христианскому календарю. Через три поколения он породил дух места, так же как реки или леса порождают своих, природных духов. Нэма стала духом-хранителем этого сонного рыбачьего городка.

Мало кому известно, что духи городов любят путешествовать. Нэма предпочитала летние странствия. Она доходила пешком на север до самого Хоккайдо, принимая форму знатной девушки в бледно-зелёном кимоно. В периоды её отлучек город скучнел и затихал, лишённый своей души.

В своих путешествиях Нэма встречала духов других городов, больших и малых. С двумя из них она подружилась, и вскоре три девушки стали называть друг друга сёстрами. Сестёр Нэмы звали Хиросима и Нагасаки.

Из них троих Хиросима была старшей. Лицо её всегда оставалось спокойным, но она бывала страшна в гневе, если кто-то задевал её самолюбие. В волосах она носила нефритовые гребни. Временами ей нравилось помыкать Нэмой, но она также доверяла ей все свои секреты.

Нагасаки была самой красивой и рассудительной из сестёр, самой элегантной и обходительной. Её пальцы были унизаны серебряными кольцами.

Нэма была младшей сестрой, не слишком красивой, но умной. Нэму не волновали нефритовые гребни, серебряные перстни и шёлковые кимоно. До самой ночи просиживала она, уткнувшись носом в свиток со стихами, или что-то быстро черкая кисточкой на бумаге.

Сёстры частенько ссорились. Обычно Хиросима начинала браниться о чём-то с Нагасаки, потом Нэма вставала на сторону средней сестры, и целыми днями не разговаривала с Хиросимой. Заканчивались ссоры слезами и взаимными извинениями.

За много веков сёстры перенесли немало войн. Сначала это были воины с севера, позже - вторжение монголов. Потом настало 6 августа 1945 года. Япония воевала с бледнолицым народом, живущим на другой стороне земного шара.

Три сестры знали, что враг обладал летающими машинами, которые сеяли смерть среди ясного неба. Они потеряли многих жителей в воздушных налётах. Но они не могли и предположить, что их враг владеет магией, способной разжечь на земле жар солнца. И эта магия была абсолютно реальной.

- Звук, - сказала Нэма, затягиваясь. - Такого звука нет в природе. Будто гром, что подкрадывается незаметно, оглушает тебя, и быстро затихает вдали. Только они не стихали. Они гремели всё громче и громче, словно реактивные турбины подлетающего самолёта. Они гремят в моих ушах до сих пор.

Хиросима взревела от боли, свернулась в огненный шар, и бросилась в небеса. Нагасаки припала к выжженной земле, сжимая в объятиях обугленный, дымящийся труп сестры. Даже дух города способен умереть в муках, оставив за собой лишь труп.

- И знаешь, что я тогда подумала? - спросила Нэма. - Глядя с ужасом на пылающий шар, я не могла не восхищаться американской изобретательностью. Только такая молодая нация могла выдумать анти-солнце, добыть его из урановой руды, из тяжёлой воды, из расовой ненависти, и наполнить им полные фляги. Эти американцы, сказала я себе, сделали то, чего до них в истории никто не делал. А потом в великом эксперименте настал черёд Нагасаки.

Союзники не стали бомбить рыбацкий городок по имени Нэма. Но на следующий день после пожара Нагасаки, Нэма вышла на берег и пошла по водам залива Иё-Нада. Она села среди волн и склонила голову. Потом она вспыхнула и сгорела дотла, столь жарким было её горе.

- Самое смешное, - продолжала она, - что мои сёстры вернулись к жизни, когда их города отстроили вновь. Я не смогла. Это было сильнее меня. Мой рыбачий городок затих и постепенно умер, люди разъехались по другим местам Японии. С тех пор я брожу по миру бессонным призраком.

Японцы, не сговариваясь, выбросили из своей памяти невзрачную Нэму, будто её и не было, убрали со страниц новых справочников, с листов новых карт. Старшие сёстры никогда больше не произносили её имени.

- Они так сильно хотели тебя забыть? - спросил я.

- Ты так ничего и не понял. Своим молчанием они питали память обо мне.

Я спросил её, чем она заполняет своё время.

- Летаю на самолетах. Длинные перелёты, из города в город, с континента на континент. Сижу в кафетериях и залах ожидания. Наблюдаю за живыми. Много бываю в Штатах. Иногда езжу на пригородных поездах - наблюдаю за всеми этими жирными менеджерами средней руки. Наблюдаю за студенческими парочками, что куда-то едут на весенних каникулах. Смотрю из окон такси, наблюдаю в лифтах. Призраком брожу по вашим городам, огромным белоснежным городам. В пасмурные мрачные дни я нависаю над ними громадной призрачной великаншей. Я смотрю вниз, на ваш уютный мирок. Как мило, думаю я. Как это должно быть мило жить в невинном неведении. Я хочу поглотить вас всех, всосать, с воем и рёвом, в вакуум, что прячется за моим лицом.