Лурье Александр
Бутч и Кэссиди
Алекс ЛУРЬЕ
Бутч и Кэссиди
Часть первая
"Жили-были два громилы..."
I
Горькое очарование некоторых прописных истин лучше всего познается на собственном примере - наглядно и убедительно. Что, впрочем, далеко не всегда указывает путь решения проблемы. Банально, что власть и деньги лучше, чем их отсутствие. Но что поделать, если их нет и не предвидится. И чувство юмора в этом случае вовсе не компенсирует чувство самоуважения. Немного ведь, в принципе-то, надо, но, видно, слишком многим сразу...
... Разгорячённое людское скопище выдавливалось в узкие переулки, отходящие от толкучки, как в просторечии называют вещевой рынок. Выделить кого-то было невозможно, взгляд скользил по лицам, не отдавая никому предпочтения. Выбрать можно любого, ну вот хотя бы этих двух, шаркающих уставшими за день ногами. Сходили, как водится по субботам, на толчок и впустую. Уже не в первый раз - цены настолько высоки, что приобретение кроссовок придется отложить до лучших времен. В который раз. Хорошо бы и саму жизнь тоже перенести на другой раз. Вдруг будет удачнее. Хуже-то уж вряд ли. Об этом и говорили:
- Знаешь, у меня такое чувство, будто дерьма наелся.
- Ничего, привыкай, это полезно.
- Можно подумать, что тебе это не надоело.
- До чертиков надоело! И что с того? Ты знаешь способ, как перестать есть дерьмо?
- Да. Перестать им быть.
- Сильно сказано. А все же - уточни.
- Нечего тут уточнять, ежу понятно: власть и деньги - и дело в шляпе.
- Ты мне не поверишь, но я сейчас готов за это человека убить. Любого, все равно кого. Очень уж все надоело. Только вот садиться не xочется.
- Это точно, если б не тюрьма, то и я...
- Тут ведь как - главное, в авторитет войти, а после этого уже можно купоны стричь...
- Ясное дело - зажили бы, правда, с авторитетом пока не очень, а красиво жить учиться не надо...
Так, разговаривая, и шли. Пинали арбузные корки, сплевывали семечки, отбрасывали окурки. Неразличимо похожие на других. Но все же мужик в кепочке с блеклым трафаретом "КиIв" выбрал именно их. Может быть, руководствуясь безупречным нюхом алкоголика. Или чем-то другим, но не менее безошибочным. Он сидел на ящике из-под минеральной, на другом таком же разложив нехитрый товар, который, не вдаваясь в подробности, назовем бирюльками. В тени от ящика матово мерцала испариной кружка пива, перекрытая уже вполне разделанной рыбешкой.
- Эй, хлопцы! - Голос мужика прозвучал тихо, но не просительно.
- Чего тебе?
- Товар есть. Как на вас - мэйд ин Жэпан.
- Спасибо, отец, за заботу, не надо.
- Да вы хоть посмотрите-то, жалко, что ли? - И мужик достал из оттопыренного кармана запыленного коричневого пиджачка два поблескивающих золотистых браслета. Оба были цельные, один инкрустирован красными камешками, другой - синими. За версту несло Гонконгом, Тайванем и дешевой штамповкой.
- Ну и нахер они нам?
- Это как раз не на хер, а на руку, - обиделся мужик. - Да и прошу недорого - пятерка пара.
- Иди-ка ты... За такое барахло!
- На лучше трешку, только отвяжись.
Мужик от трешки не отказался, деловито запрятал ее в просторах пиджачка, но тут же заорал:
- А ну бери товар, если уплатил! Быстро бери, кому сказал! Только голову заморочат, пива попить не дадут, люди добрыи-и!
Несколько ошеломленные, они надели браслеты.
И грянул гром.
И мужик перекрестился...
Вначале, как водится, было Слово.
II
Оно прогремело, разламывая голову набатом стопудового колокола. И было оно:
- ВНИМАНИЕ!
И далее:
- Уважаемый потребитель! Вы стали обладателем опытного уникального Абсолютного Браслета Защиты и Нападения! Ношение одного любого браслета обеспечит вашу защиту от любых опасных внешних воздействий, как-то: физических, химических, биологических и психологических. Одновременное ношение двух браслетов или соединение их в цепь двумя потребителями, при концентрации волевого импульса позволяет уничтожить любой биологический объект на практически неограниченном расстоянии. Счастливого использования и желаем удачи!
Такое вот было Слово.
И было Слово у богов.
И само Оно стало богом...
Они молчали, не чувствуя ничего, кроме плотно охвативших запястья эластично-прохладных браслетов. И сказал один из них:
- Ну что ж, теперь будет по-нашему.
- Да, теперь мы - сила.
- Надо быть всегда вместе.
- Как иначе? Мы - братья.
- Да, как новорожденные близнецы, еще без имени. Надо назваться. Как ты хочешь?
- Знаешь что, пусть будет... Как в том фильме, помнишь? Бутч Кэссиди. Ты - Бутч, я - Кэссиди.
- Но у него еще приятель был.
- А мы-то - как один человек. Идет?
- Заметано.
И они пошли к морю. И проверили сказанное - по полчаса сидели под водой, вытаскивали угли из огня, щупали высоковольтные провода, прыгали с обрывов, одним словом, развлекались. Вечерело. Усталые, но довольные, они шли по дорожке вдоль моря, лениво перекидывая упругий мячик междометий.
Кэссиди внезапно оживился:
- Слушай, давай зайдем на майдан?
- А чего там?
- Вдруг Вовика встретим. Он ведь, сука, вставил меня тогда на три сотенных.
- Ты что, еще надеешься что-то получить?
- Нет, но просто поговорить о жизни хочется.
- Лады, пошли поговорим.
Вполне согласно ожиданиям, Вовик отнюдь не обрадовался их появлению на майдане. Впрочем, и не особенно огорчился. Он вообще уверенно чувствовал себя с лохами, тем более уже один раз обманутыми. Да и рядом - все свои. Ну, а в крайнем случае - ноги спасут. Как раньше спасали. Но лохи, как правило, ни на что такое не способны. Даже пусть и доенные. Поэтому он и начал разговор:
- Чего, люлек, за деньгами пришел? Нет их у меня. И, вообще, аванс не возвращается. Ты же сам помнишь, как договаривались. Так что ковыляй, откуда пришел и не кашляй!
- 3ря ты так, Вовик, - безразлично-мягким тоном произнес Бутч. - Еще ведь не поздно извиниться...
- Ты, что, мужик, в конец охренел... - Завелся было Вовик, мысленно прикидывая, что лучше предпринять.
Но Бутч уже протянул руку Кэссиди, их взгляды встретились и они ощутили как покрытые зубцами поверхности неумолимо сближаются, защемляя между собой такое нежное человеческое мясо, пока не становятся одним целым. Это почувствовал и Вовик. Подавившись криком, он упал, прижимая руки к паху и пытаясь остановить струйки крови.
- Для женского общества ты, боюсь, надолго потерян, - резюмировал Кэссиди. - Но знаешь, Бутч, говорят, что раньше, до исторического материализма, у лжецов еще и глаза лопались. Это было весьма поучительно, как ты думаешь?
И снова их руки встретились.
А потом они повернулись и пошли. Вовик пожил еще минут десять, но нашли его только на следующий день. Тогда это еще не навело никого на мысль о Бутче и Кэссиди.
