Витольд Зегальский - Состояние опасности

Витольд Зегальский

Состояние опасности

- Конечно, справишься, - Арат протянул на прощание руку. - Через несколько месяцев пришлем замену. Ты должен выдержать.

Тед пожал протянутую руку и кисло улыбнулся.

- Понимаю, - сказал Арат, - но мы не можем дать тебе никого. Сам знаешь - у всех работы по горло. Правда, объект маленький, устаревший, но техконтроль не обнаружил крупных дефектов, так что особых забот у тебя не будет. Пока довольно одного человека, а потом переведем на полную автоматику. Ну, держись, старина!

Арат помахал рукой и пошел к вертолету. Тед смотрел, как он, покачиваясь, поднимается по ступенькам, закрывает дверцу, садится рядом с пилотом... выглядывает из кабины.

- Да посмотри как следует, может, все-таки найдешь хоть какой-то след Макса! - крикнул он, но его голос утонул в шуме моря. Вертолет дрогнул, медленно оторвался от бетонной плиты и, сделав круг над площадкой, помчался на запад.

Тед глядел ему вслед до тех пор, пока машина не скрылась из глаз. Гул моторов утих, и опять стал слышен лишь монотонный шум волн, бьющих о бетонные волноломы. С плоской крыши было видно только бескрайнее море, сливающееся с далеким горизонтом. Тед с отвращением подумал, что ему придется несколько месяцев прожить на этой богом забытой станции, в помещении, венчающем огромный пористый перевернутый обелиск, на двести метров уходящий в глубь моря. Над поверхностью воды возвышалась только станция, в которой размещались производственные цехи и жилые помещения, а ниже - лишь рыбы заселяли бесчисленные переходы и гроты. Сотни видов разместились на различных уровнях, откуда в соответствии с гармонограммой их засасывали трубы транспортеров, отправляющие рыб в производственные помещения. Сооружение было старое. Несколько горизонтов уже бездействовало, но это никого особенно не огорчало, так как с года на год станцию должны были закрыть или модернизировать. Впрочем, недавно морское хозяйство специализировалось на разведении планктона и водоплавающих растений, менее трудоемком и более продуктивном.

- Надо же было, чтобы это выпало на мою долю! - со злостью сказал Тед. - Мало я насиделся в этих паршивых одиноких дырах! Мог бы наконец и отдохнуть.

Он часто разговаривал сам с собой. Это был прекрасный способ поддерживать психическое равновесие в безлюдных местах, способ, применяемый ихтиологами и командами малых космических станций.

Правда, можно разговаривать с автоматами, наносить телевизиты знакомым или беседовать на разные темы с информационно-увеселительным центром, но это заменители, не всегда дающие положительный результат. Автоматы бывают хорошими партнерами, если их память достаточно обширна, содержит необходимые тесты и связи. Электронный мозг средней мощности проявляет гениальность в определенной области, что не мешает ему совершенно не разбираться в целом ряде, казалось бы, простых вопросов.

Разговоры с центром перестали интересовать людей с тех пор, как выяснилось, что партнер или партнерша на пространственном экране - не более чем иллюзия, один из миллиардов образов, записанных в студии. Телевизиты же вызывали раздражение и депрессию, усугубляя ощущение изолированности от больших коллективов. Оставалось одно - говорить и слушать голос человека, пусть даже это значит слушать самого себя.

Тед пошел к выходу. Спустился на первый горизонт и, миновав жилую часть, толкнул дверь, ведущую в производственный цех.

Машины работали беззвучно: под прозрачными покрытиями бесшумно происходил процесс переработки рыбы, на щитах автоматов загорались и гасли контрольные лампочки. Тед подошел к пульту управления. В центральной части пульта, усеянного циферблатами и экранами, горела схема строения станции. На ней было много темных пятен. Тед нажал переключатель. Отозвался электронный мозг, управляющий всей станцией.

- Давно бездействуют нижние горизонты? - спросил Тед.

- В каком порядке докладывать? - ответил мозг вопросом на вопрос.

- Начиная с последнего отключенного уровня, в обратном порядке.

- Пожалуйста. Последняя авария произошла на третьем горизонте восемнадцатого июня две тысячи двести пятого года в девятнадцать ноль восемь. До этого вышли из строя секции А, В, С сто десятого горизонта...

Несколько минут Тед терпеливо слушал. Старому сооружению грозила гибель: лопались перекрытия и стены, замирали транспортные шахты, выходила из строя электрическая проводка. Производственный процесс следовало остановить, чтобы сохранить станцию в состоянии, пригодном для эксплуатации.

- Благодарю, - сказал он, - достаточно. А теперь запомни: меня зовут Тед.

- Хорошо, Тед.

- Если Макс дал тебе какие-нибудь указания, касающиеся его образа жизни, ну, например, просил тебя его разбудить, напомнить о том, что нужно бриться, или что-то в этом роде, с сегодняшнего дня это отменяется.

- Хорошо, Тед. Запомнить?

- Да.

Он на секунду задумался.

- Как тебя зовут? - бросил он в микрофон.

- Ева, - ответил мозг.

Тед улыбнулся. У каждого автомата, наделенного голосом, было имя старый обычай, оставшийся со времен первых роботов. Работающий с машиной человек мог изменить это имя, изменить тембр голоса...

Но это случалось редко. Тед не собирался отступать от правил.

- Слушай, Ева, - сказал он. - Где Макс?

- Не знаю, Тед, я его не вижу.

- А где он был в последний раз?

- Сидел за пультом управления.

Тед непроизвольно оглянулся.

- Так же, как я?

- Да, Тед.

- А потом?

- Не знаю, Тед.

- Почему не знаешь?

- Он выключил меня. Потом я его искала, так как он был в опасности.

Тед нажал белую кнопку и задумался. Исчезновение Макса поразило всех. Обшарили всю станцию, склады, цехи и даже несколько подводных горизонтов, хотя скафандры и моторные лодки оказались на своих местах. Светловолосый норвежец исчез. Остался только след. Центральный мозг станции отметил, что в течение четырех часов существовала опасность для человеческой жизни. Потом предохранитель вернулся в нормальное положение. Из анализа записей следовало, что все это происходило в воде. Предполагали, что Макс неосторожно подошел к одному из волноломов и упал в воду, получив контузию. В районе станции акулы не были редкостью.

Когда Тед проснулся, было позднее утро. Солнце стояло высоко, и оконные плиты, поддерживающие постоянную силу света внутри жилых помещений, потемнели. Он вышел в коридор и некоторое время раздумывал, войти ли в комнату, которую еще недавно занимал Макс. Потом толкнул дверь.

Эта просторная комната не отличалась от других помещений подобного типа. Застекленная стена позволяла наблюдать за морем и небольшим бассейном, окруженным террасой. Меблировка была стереотипной - сменяющиеся картины, большой телевизионный экран. Все здесь было в полном порядке, словно ожидало возвращения хозяина. Педантичность Макса была хорошо известна. Его робот-прислуга получал от хозяина, наверно, самую подробную программу действий, какую только можно вообразить. Днем раньше в комнату Макса приходила комиссия. Но осмотр шкафов, письменного стола и записей не помог. Вощи оставили на месте, не очень-то зная, что с ними делать. Макс был "человеком из реторты", родился в институте и не имел родителей.