Венедикт Ли - Гроза над Миром

Новых граций привели поздно, когда флуоресцентное освещение зала стало постепенно ослабевать. Короткие туники белыми пятнами светились в полутьме.

Вага заворочался на подушках, перемещая свое тяжелое тело в новую позу. Два часа — и станет совсем темно, только и спать. Он затаенно вздохнул. Годы… Как-то молодой Арни, его второй адмирал, съехидничал, мол, твои наложницы, что солдаты в униформе. Он попытался ему объяснить, в чем тут суть, но Арни просто не понял.

Девушки, их было шестеро, выглядели, в общем, как обычно. Две, еще совсем девочки, с любопытством оглядывались. Остальные вели себя сдержанно. Внимание Ваги вдруг привлекла одна из них.

Среднего роста, с шапкой темных, почти черных волос, он никогда не видел таких у коренных жителей Острова. В отличие от остальных, руки ее были скручены за спиной, рот залеплен пластырем.

Удивленный Вага подал знак. Странную девушку подвели к нему. Она споткнулась, сделав слишком широкий шаг — ноги ее соединяла мелкозвенная цепь. Вага услышал тихий шепот помощника и удивленно поднял брови.

— Еле справились? Насмешил…

— Подойди ближе, девушка, — он поманил ее пальцем.

— Освободи ей рот, — сказал помощнику.

Девушка облизала губы. Темные глаза ее неотступно глядели на Вагу.

— Если кто из моих людей тебя обидел — я прошу за них прощения. Будь моей гостьей.

— Вы всегда приводите гостей силой? — он впервые услышал ее низкий, чуть хрипловатый голос. Вага засмеялся.

— Если не хочешь гостить у меня, я тебя отпущу!

Темноволосая недоверчиво покачала головой. Потом решилась:

— Отпустите.

Вага поднял руку. Двое из охраны подхватили девушку под руки и оттащили на середину зала. Одна из плит пола медленно сдвинулась в сторону, открыв квадратное отверстие. Ноги девушки болтались над зияющей черной пустотой. Очень далекий, послышался внизу плеск волн. Кто-то из пленниц дико завизжал. Вага встал, не спеша подошел к темноволосой, вгляделся пристально в ее побелевшее лицо.

— Сейчас тебя отпустят. Даже если плаваешь так же хорошо, как дерешься, с этой высоты падать все равно, что на землю. Разобьешься в лепешку. А я успею сосчитать до семи, пока ты летишь.

— Я… рада… быть твоей гостьей… Вага, — выдавила темноволосая.

Он кивнул, улыбаясь не лицом, а в мыслях. Случай оказался легче, чем он ожидал.

— Хорошие девушки, — сказал помощнику, снова устраиваясь на подушках.

— Продайте их в Гану. А эту я оставлю себе.

— Вага…, - предостерегающе начал помощник. Вага поморщился. Не безумная же она. И вряд ли способна сейчас на глупости.

Люк закрылся. Темноволосую освободили от оков, подвели к ложу Ваги. Он приветливо указал на подушки рядом.

— Садись. И выпей это, — он отхлебнул из чаши глоток и протянул ее девушке. Та уселась на подушки, скрестив ноги. Обеими руками приняла чашу, поднесла к губам.

— Ты должна научиться, девочка, принимать жизнь такой, какова она есть. Знай — не все зависит от тебя. Когда-нибудь поймешь это, и станет легче жить. Радуйся малому. Жива, невредима — это так хорошо!

Он помолчал. Девушка уже осушила чашу. «Быстро управилась. Даже не поморщилась». Руки ее перестали дрожать. Она подняла голову. Вага снова почувствовал ее изучающий взгляд.

— Да вы — философ. А зависит от меня хоть что-нибудь? И как я это проверю, не лишившись сперва головы?

— Я подскажу. Будь только терпеливой, мудрой, прощай людям их ошибки. А то трое моих людей до сих пор чувствуют себя плохо. «Дебилы косожопые».

— Я… постараюсь…, - она выговаривала слова с каким-то странным акцентом, иногда неправильно ставила ударения или ошибалась в окончаниях.

— Ты не из наших мест, — начал Вага утвердительно, а закончил вопросом:

— Откуда ты и как тебя зовут?

— Наоми… Наоми Вартан. Я с другого края Мира.

Да, бытуют легенды о тех, кто пересек Мир. Это, почти невозможное предприятие, изредка удается. Кто-то рассказывал ему (как давно это было?), что самый безопасный путь не через дикие земли Эгваль, а выше — к Норденку. Лучше ощутить дыхание вечных холодов Севера, но не забираться вглубь материка. Но, чтобы женщина… Кто еще был с ней?

— Кто еще был с тобой? И как вы шли? Северный путь безопаснее, так мне говорили.

— Напрямик. Но я осталась одна.

Ваге показалось, что он ослышался. Впрочем… Он пригляделся к ней. Лет двадцати. Темная копна небрежно подрезанных волос увенчивает круглую голову. Высокие скулы. Лицо с широко поставленными карими глазами кажется треугольным, сужаясь к маленькому, твердо очерченному подбородку. Прямой нос, полные губы. Сложена хорошо. Судя по всему, здорова. Сильна, это он знает. И, вдобавок, уже здорово пьяна, вот и несет чепуху.

На щеках Наоми появился румянец. Она провела рукой по густым волосам, встряхнула головой.

— Мы рыбаки. Все побережье — рыбацкие деревни.

Она очертила пальцем в воздухе полукруг и продолжала:

— Чтобы пересечь океан, при хорошем ветре, потребовалось сорок дней или около того. Только мы не собирались этого делать. Шторм. И ветер мешал повернуть обратно…

Она замолчала.

— Когда это случилось, — мягко спросил Вага.

— Два года…

Он представил себе лодку под парусом, низкое небо, проливной дождь, качающиеся вокруг холмы волн. И путь в неизвестность. И все хотели жить… Он решил больше не расспрашивать. Как бы там ни было, она выжила, и, стало быть, права. Двух лет ей хватило, чтобы натурализоваться. По крайней мере, изъясняется она вполне вразумительно.

— Скажи что-нибудь на своем языке, — вдруг попросил он.

Наоми повиновалась. Среди мягких звуков незнакомой речи Вага расслышал свое имя.

— Переведи. Впрочем, нет… Не надо.

— Вдруг я сказала, то, что вам не понравиться, и вы боитесь рассердиться! она улыбнулась. Вага против воли, улыбнулся в ответ. «Что-то я расклеился. Будто сам пьян в стельку, а не она. Дикарка…» В груди разливалось приятное тепло.

— Ты устала. Сейчас тебя проводят отдыхать. Женщины любят красивые вещицы. Что тебе подарить?

Наоми улыбнулась еще шире. «Какое приятное у нее лицо».

— Маленькое зеркало. Вот такое, — она показала жестом, что зеркало должно умещаться в ладони.