Юджин Мирабелли
Женщина в волновых уравнениях Шрёдингера
1.
Книга под названием «ШРЁДИНГЕР: ЖИЗНЬ И МЫСЛИ» написана Уолтером Муром и опубликована издательством Cambridge University Press в 1989 году. Это превосходный образец своего специфического жанра, предлагающий заинтересованному читателю весьма подробное беллетризованное описание жизни знаменитого физика, включающее в себя безупречно четкое разъяснение его оригинальных интуитивных идей, притом не только в ограниченной области квантовых взаимодействий, но и в широкой сфере чисто спекулятивной философии. Автор выразительными штрихами рисует мир, в котором жил и работал Эрвин Шрёдингер: его домашний очаг и учебные заведения, где он занимался преподавательской деятельностью, его привычную своеобычную интеллектуальную среду, его друзей, соратников, антагонистов и просто знакомых, ну и конечно, само собой разумеется, его женщин. Очень разных женщин, которых Шрёдингер пылко любил.
Именно эту книгу с увлечением поглощала Эми Беллаква. Ей было двадцать восемь лет, и она работала официанткой в тихом ресторанчике «Капри», расположенном на Санта-Круз авеню в Менло-пар-ке. Эми никогда особенно не интересовалась физикой, однако, как сама говорила, не имела ничего против этой фундаментальной науки. Кроме того, она вообще любила читать биографии замечательных людей, а эта была написана на самом деле замечательно. По крайней мере, по большей своей части, где не попадаются на глаза уравнения чудаковатого вида, хотя, если уж совсем откровенно, они почти не мешают любопытному читателю следить за драматическим развитием исторических событий в науке.
Ладно, давайте скажем прямо и честно: Эми Беллаква с увлечением читала биографию Шрёдингера по той причине, что молодой человек, который недавно поселился прямо над ней, должен был вот-вот защитить свою докторскую по физике. И ей ужасно хотелось заранее основательно подготовиться, чтобы непринужденно завести интересную и приятную для физика беседу, когда они случайно опять столкнутся где-нибудь. В крошечной прачечной в подвале их дома, к примеру, или на той же тесной парковке на его заднем дворе. Дом был совсем небольшой и давно уже не новый, простая кирпичная коробка, отделанная желтоватой штукатуркой. Эми арендовала квартирку на первом этаже, а Джон Артопулос - точно такую же на втором.
Джону было двадцать восемь лет, и он мучался, дописывая диссертацию по теоретической физике, которую ему предстояло защищать в Стэнфордском университете. В средней школе Джон пользовался репутацией чародея в области точных наук, а когда поступил в колледж, ему очень скоро, хотя и довольно случайно, попалась на глаза одна замечательная вещь. Это была вдрызг затрепанная книжица в мягкой обложке под названием «Тридцать лет, которые потрясли физику», написанная человеком по имени Георгий Гамов. Автор оказался весьма известным ученым, и благодаря его популярной книге Джон заболел неизлечимой страстью к физике в ее головоломном теоретическом аспекте. Ему безумно понравился неформальный стиль и восхитили авторские рисунки, но самое потрясающее впечатление осталось от документальных фотографий, иллюстрирующих текст.
В основном это моментальные снимки, сделанные Гамовым в разнообразных обстоятельствах. Любознательный читатель может посмотреть на Нильса Бора, несущегося верхом на допотопном мотоцикле с супругой на заднем сиденье, и на упорного Вернера Гейзенберга, совершающего заплыв, и на полуголого Энрико Ферми с невероятно волосатой грудью и в жутких старомодных трусах, отбивающего мощным взмахом ракетки теннисный мячик. И конечно, на самого Георгия Гамова собственной персоной, за компанию с Вольфгангом Паули блаженствующего на палубе прогулочного пароходика, который неспешно бороздит швейцарскую озерную гладь…
Все эти люди очень близко знали друг друга, вместе пили и горланили песни, и всем скопом эта теплая дружеская компашка породила и блестяще разработала квантовую механику. И как же ему тогда захотелось присоединиться к этим могучим умам! Добавить к их изысканным интеллектуальным конструктам собственные блестящие идеи и мысли!..
Но теперь Джон Артопулос почти безнадежно завяз в своей диссертации, ощущая себя бесплодным и опустошенным. И это его состояние только лишь усугублялось. Возможно, Джон попросту переутомился, однако все чаще и назойливей его посещала одна ужасающая мысль. Что в действительности чувство радостного вдохновения вкупе с теплой дружеской поддержкой и счастьем совместной интеллектуальной игры безвозвратно улетучились из теоретической физики.
Теперь Джон проводил свое время по большей части в одиночестве тесной рабочей кабинки Стэнфордского линейного ускорителя, именуемого SLAC, а по меньшей - в одиночестве своей тесной неуютной квартирки. Но по выходным он непременно навещал Хайди Эгрет, которая уютно обосновалась в просторной артистической студии, расположенной в северной части Беркли.
Хайди было двадцать восемь лет, и в последнее время она профессионально занималась живописью. Конечно, Хайди была еще чересчур молода, чтобы стать знаменитостью, но ее репутация неуклонно росла, и недавно один влиятельный критик из «Калифорнийского спектра» зачислил Хайди Эгрет в десятку молодых живописцев, на которых стоило бы на всякий случай положить глаз. Ее искусство быстро эволюционировало, чутко реагируя на прихоти арт-рынка, и хотя она не всегда попадала точно в яблочко, но куда-нибудь поблизости почти наверняка. Наибольшую популярность из всех ее живописных опусов завоевали абстрактные картины, выполненные в технике пуантилизма, каковую сама Хайди Эгрет предпочитала именовать «пиксельной трансформацией».
Знатоки расходились во мнениях по поводу ее работ. Одни вступали в оживленные дебаты касательно того, является ли ее пикселизм кардинально усовершенствованным или все-таки лишь слегка осовремененным вариантом теоретических измышлений художника-пуантилиста Сера вековой давности. Другие спорили с пеной у рта, можно ли оценить ее творческие находки как почти гениальные или же они вообще никуда не годятся.
Но все соглашались с тем, что Хайди Эгрет, которая до живописи несколько лет с большим энтузиазмом занималась серфингом, сногсшибательна в самом буквальном смысле этого слова. Джон впервые встретился с Хайди в одну прекрасную и очень жаркую субботу на шумном пляжном междусобойчике - и был сражен наповал.
2.
Это была та самая суббота, когда Эми Беллаква в первый раз столкнулась с Джоном Артопулосом. Их знакомство произошло на парковочном пятачке, расположенном на задах желтоватого оштукатуренного дома, и Эми была чрезвычайно занята тем, что изо всех сил пыталась втиснуть в свою компактную малолитражку пару немаленьких журнальных столиков. Круглый ей сравнительно легко удалось закатить в машину и надежно пристроить на боку, оперев на заднее сиденье ножками, но справиться с овальным, который был крупнее и тяжелее, оказалось труднее. Чем больше Эми старалась, тем сильней она обливалась потом. И в конце концов, опустив край столешницы на сиденье малолитражки, она непринужденно задрала свободной рукой подол своего трикотажного сарафанчика и вытерла мокрое, разгоряченное лицо.
