Роман Приходько - Песец

Каждый знает, что в предрассветные часы самый крепкий сон. Мне же до появления солнышка спать нельзя — сторожем служу, охраняю частное домовладение. Не бог весть какое призвание, но и на том спасибо.

Некоторые вон и на помойках живут. В общем, расскажу вам одну историю, что случилась со мной недавно. Может, кому на пользу пойдёт, так сказать, «наглядным примером, да по разгильдяйскому образу жизни»; кто-то просветится, открыв для себя разгадки вечных тайн; ну а кто не поймёт — хотя бы улыбнётся. Серело небо на востоке, зарождался новый летний день. Быстро и незаметно проступали очертания служебной территории, лишь в особо тёмных углах ещё чернели мутные клочки мрака. Я довольно потянулся, радуясь, что ночь прошла спокойно, без происшествий, и неспеша поплёлся в дом. Пора вздремнуть перед сдачей объекта. Только переступил порог, как сзади донёсся знакомый, ненавистный звук.

— Опять — двадцать пять! — воскликнул я, моментально вскипая. Это вышел приветствовать утро хозяйский петух — тупоголовое, набитое по гребень гордостью, самодовольное существо. Только от привычного хлопанья его крыльев меня коробило и напрочь выводило из себя. А уж эти истерические, однообразные, хриплые возгласы — доводили до белого каления. И сколько я с ним не беседовал, сколько не уговаривал — как о стенку горох. Да, есть у меня способности общаться с птицами и разными животными. Откуда взялся сей дар Божий?

Наверное, от Него и прибавило. Не успел этот горлопан докукарекать разминочную пробу голоса, как я уже со всех ног летел «приветствовать» вокалиста. Что делалось в моём мозгу — трудно передать. Помню, не видел ничего, кроме нахохленной шеи певца-самородка, которую и намеревался отделить от краснопёрого туловища. Золотой голос курятника, привыкший к подобной реакции своего самого ярого поклонника, резко шмыгнул в сарай и затерялся среди яйценосного гарема. Своеобразное «браво» я выказывал уже в темноту окорочкового общежития, не стесняясь в подборе выражений. Через пару минут, обкокоченный с ног до головы породистыми хохлатками, я тащился обратно, откровенно желая всему пернатому роду скорейшего прихода какого-нибудь куриного гриппа или полчищ голодных вшей. То, что теперь заснуть не удастся до самого восхода солнца, настойчиво и протяжно подтверждали возгласы петуха из глубины сарая.

Обречённо прислонившись к дому, я принялся дожидаться первых лучей светила, чтобы со спокойной душой передать объект хозяйке. Но не тут-то было. Оказалось, на это утро запланировано ещё одно потрясение для моего рассудка. Со стороны улицы донёсся глухой хлопок, будто об асфальт разбили перезрелый арбуз. Тут же из-за забора вынырнул небольшой чёрный комок. Странным образом размахивая крыльями, он пролетел над домом и в мгновение ока скрылся из виду за кроной старой яблони. Я едва успел заметить в этом нечто — мелькающие ноги, крылья и голову с клювом. Понятно, что пожаловала птица, только вот оказия: не сама она летела, а видно — бросили её. Охваченный дрёмой мозг отказывался воспринимать увиденное, как произошедшее на самом деле. Я встрепенулся, зевнул, едва не вывихнув челюсть, и прислушался. Похоже, пернатое нечто летело обратно, только своим ходом. Точно. Отчаянно хлопая крыльями, сквозь листья яблони продрался взъерошенный скворец и, снижаясь в мою сторону, истерически завопил:

— Песе-е-ец! Песе-е-ец, посадку давай!.. Я едва успел отпрыгнуть с траектории падения птицы, как этот орущий птеродактиль со всего маху впечатался в стену дома и, отскочив, свалился прямо мне под ноги. «Убился!» — зажмурил я глаза.

Немудрено, ведь так категорично хрустнули его косточки. Не люблю, когда умирают так глупо, бесцельно. Вернее, возникает в душе неприятный осадок вины, будто причастен с какого-то боку.

Правда, долго не маюсь, быстро отхожу. Наверное, поэтому и болею редко. Вон даже на петуха долго не злюсь, и он, зараза, это знает, когда днём мимо меня безбоязненно за хохлатками гоняется. Заиграло радио на доме. Я открыл глаза и стал пристально осматривать пострадавшего на предмет признаков жизни. Нет, лежит паклей, не шевелится. Помер однозначно. Тут моё внимание привлекли крохотные замёрзшие капли на кончиках перьев скворца. Теперь понятно, почему он так неуклюже летел. Но откуда летом мог взяться лёд на птице? Из курятника показался петух, за которым дружно высыпали его поклонницы. Заметив меня склонённым над бездыханным телом дальнего сородича, краснопёрый закричал:

— Убийца! Живодёр!..

— Типун тебе на язык! — быстро пресёк я панику ходячего гребня без мозгов. — Сам он о стену жахнулся, не подрасчитал с приземлением. Глава гарема с подозрением в глазах склонил голову и важно подошёл поближе, явно намереваясь уличить меня во лжи. Радио перестало играть музыку и голосом диктора объявило, что сегодня двадцатое июля две тысячи одиннадцатого года. Именно в этот момент, казалось, недавно мёртвый скворец встрепенулся, вскочил, словно ошпаренный, и принялся орать:

— О Боги! Одиннадцатый год! Я пропал! Всё пропало! Что же делать?

Караул! Сколько я пробыл в отключке?.. Мы с петухом чуть сами «копыта не отбросили» от неожиданности. В моей голове вместо зародившихся было мыслей о том, где похоронить придурка, воцарился полный кавардак. Краснопёрый вообще обделался с перепугу. Пара хохлаток тут же разродились на месте, едва не угробив яйца о твёрдую землю двора. Наконец, я не выдержал:

— Заткнись, окаянный! Повисла спасительная пауза. Скворец ошалело вытаращился на меня, затем обвёл глазами пернатую публику, прищурился и стал напирать:

— Это ты, песец, виноват! Я же просил дать мне мягко приземлиться. Зачем отошёл, негодный?.. «Какой песец? Что он несёт? — переклинило меня. — Похоже, бедолага здорово приложился головой». Разрядил обстановку петух:

— Простите, вы кто такой? Скворец засучил крыльями, сложил их, как подобает культурной птице, задрал клюв и представился:

— Я — Аполлон, помощник инженера Тея с материка Атлантида! Видно, в такие моменты обычно следовал шквал аплодисментов, но не в этот раз. Местная публика не привыкла к подобному проявлению эмоций, да и не совсем понимала, о чём, собственно, идёт речь, разве что стало известно имя нежданного гостя. Я вообще подумал: «Да, сотрясение — не самое страшное, чем разжился мозг бедолаги. Здесь откровенно попахивает сумасшествием». Скворец нахмурился, закатил глаза и промолвил:

— Ну конечно! Откуда вам, тёмным, знать о древней цивилизации?..

— Так расскажите нам! Это, наверное, занятно и поучительно?! — ни с того ни с сего воскликнула одна из хохлаток, немного смутившись. Когда я увидел реакцию Аполлона, то понял, что пение петуха по сравнению с тем, что сейчас произойдёт — шёпот листвы при слабом ветре. И оказался прав. Пернатый весь расплылся в довольной усмешке и затараторил: