Yarowrath
Два дня Лёхи Денисыча
Отхаркнув выбитый резец, Лёха смачно матюгнулся и с досадой пнул закованную в латы тушу ОМОНовца. "Молодая Национал-Социалистическая Импегия в кольце вгагов!" – вещал из ржавого привокзального репродуктора картавый голос Сруля Рицаева…
Или Рицая Срулева, хуй его знает. Лёха не шибко разбирался в политике и "партийных" не переваривал коллективно, не делая между ними особой разницы.
Он знал одно: с минуты на минуту сюда прибудут менты и бежать ему, в общем-то некуда, его номер пропален. Максимум, что он может – отсрочить конец. Подыхать Лёхе не очень хотелось, поэтому решение было найдено быстро: первый попавшийся ржавый гвоздь вонзился в запястье, с мясом вырывая электронную начинку датчика.
Руку мгновенно пронзила резкая боль, кровь брызнула фонтаном. Бля, даже перевязать нечем. Но лучше без руки, чем без головы, ха-ха!
Оставляя за собой кровавый след, Лёха бросился по направлению к путям.
Разумеется, сбежать на поезде шансов не было. Большая часть поездов давно пришла в негодность, да и рейсы отсюда ходят разве что пару раз в неделю – это же не Москва, ёпт. Но в этих ржавых катакомбах был хоть шанс затаиться, город сейчас полностью занят ментурой.
Шум вертолёта заставил Лёху затаиться. Он дал увеличение на глазной имплант (нелегальный, купленный на чёрном рынке, разумеется) – армейский. Значит, кадыровцы. Пиздец обложили. Весь эфир крепко глушился, но и без этого Лёха мог понять, что над мэрией сейчас флаг федералов, а городское вече "уже даёт показания".
Да, хрен затаишься теперь. Город, надо понимать, уже на карантине, так что побег тоже отметается. Остаётся прорываться к ближайшему схрону. Лёха в сердцах сплюнул и достал из кармана куртки пригоршню колёс. Проглотил. Сильно ударился затылком о железнодорожный контейнер…
Но слух и зрение вернулись мгновенно, внутреннее время ускорилось. В два прыжка он достиг платформы, третьим прыжком запрыгнул на неё, веерным ударом снёс головы двум "космонавтам". Присел, осматривая территорию. С юга, похоже, подходил патруль ментов, обойти его не будет проблем. До схрона минут пять, не больше.
Двери вокзала распахнулись, мент с оторванной нижней челюстью, отхаркивая кровь и содержимое пищевода, с разворота плюхнулся на заблёванный пол, елозя конечностями. Лёха не стал его добивать, времени было в обрез, скоро действие химии кончится и пойдёт обратка. Нужный ящик в камере хранения вырван движением руки. Круги перед глазами…
Бля, вот хуёво-то. Лёха судорожно колол детоксы, одновременно ища в схроне хоть что-то, похожее по функциям на оружие. Так, бабло, химия, мины (нахуй они сейчас?), электроника какая-то…
Залп НУРСов ударил прям в стену, вслед за ними в провал запрыгнуло не меньше дюжины кадыровцев: "Стаят! Рукы за голову!"
В это же мгновение комнату наполнил кровавый туман, черепа опричников лопались изнутри от объёмного пси-импульса. Это была первая и последняя лёхина граната, теперь он пуст.
Ну что же, оставаётся шок-эффект. Запихав содержимое схрона в карман куртки, Лёха снял с трупа гранатомёт и прыгнул в провал. Таблетки всё ещё действовали, организм работал с нечеловеческой скоростью. Залп… Траектория рассчитана безупречно. Сквозь дыру в бронестекле кабина вертолёта наполняется металлической плазмой. Солдаты беспорядочно стреляют, но Лёхи уже нет, он бежит по направлению к городу, в истерическом азарте вкалывая очередную дозу ускорителя.
"Мы должны быть беспощадны к вгагам гусской нации!" – картаво вещал репродуктор.
"До мэрии пара кварталов, сейчас начнётся самое сложное" – размышлял Лёха.
Трофейный пулемёт застрекотал, кося ментов, как траву. Из носа, глаз и ушей шла кровь, но Лёха надеялся дотянуть. Отдельные сигналы уже пробивались сквозь глушилку, значит – ещё повоюем, ещё поглядим, кто на чьих костях спляшет.
Отлично, связь есть. Он почти (а может, и не почти) ощущал, как стартуют из леса два лёгких дрона с химическими бомбами. Будет, чем перекрыть тыл. Устроим в местой ментуре переполох, хе-хе.
Два ржавых танка кадыровцев выползли на площадь, медленно поводя башнями. "Хаш Зхарр Хашут!!!" – прочёл заклятье Лёха, пропуская через своё тело энергию древнего города. Плазменный вихрь накрыл незадачливых чеченских ("русских" в терминологии партийцев) танкистов, поджаривая их внутри, плавя механизмы танка, сливая катки с гусеницами, а корпус – с башней. Наконец, боеприпасы сдетонировали, забрызгав округу горячим металлом.
Вот она – мэрия, прямо перед носом. Лёха не выглядывал за угол, но инфразрением видел расстановку охраны. Какой-то плюгавый партиец (политрук? новый мэр?) поднял мегафон и начал толкать речь: "Отстоим святой славянский гогод от гусофобской негуси!" Ну и всё в таком духе. Кавказцы с почтением слушали.
"Да, тут просто так не прорваться," – понимал Лёха – "Придётся юзать эн-зэ."
"Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн!"
Жуткий треск расколол небеса, открыв взору Космическую Тьму. Прозрачная Пустота засасывала в вакуум мусор, машины, людей… Мир падал вверх, в Бездонную Пропасть, раскрывшуюся над мэрией. Лиловые щупальца древнего бога вылезали из Дыры, любовно обхватывая главное здание города, давя, всасывая, вбирая в себя ментов и кадыровцев, оставляя лишь лужи слизи.
"Вот поесть тебе, Танатос!" – прокричал Лёха, выйдя из-за угла в полный рост.
Партийный еврейчик из последних сил держался за дверную ручку мэрии, издавая нечленораздельный писк и визг.
"Мощью истинных богов преподношу этот череп к твоему трону, Бог Крови!" – торжественно произнёс Лёха, сканируя скелет еврейчика нелегальным имплантом.
Хренакс! Вылетевшие из ниоткуда цепи содрали мясо с костей картавого политрука, одновременно отделяя голову от тулова.
Через секунду куски комиссарского тела упали на землю. Но черепа среди них не было.
Другой день Лёхи Денисыча.
Портал действовал безотказно вот уже десять часов, перекачивая энергию Внешних Миров в резервуары под мэрией. Пройдя полный цикл регенерации в медблоке бункера своей секты (построенного по инопланетной технологии), Лёха поднялся на крышу и теперь принимал прямые сигналы Извне через лиловые щупальца древнего бога, служащие антеннами-ретрансляторами.
Дела были плохи: с юга подходил батальон "Восток" и прочие соединения кадыровцев.
