Дмитрий Биленкин
Грозная звезда
О странном исчезновении Грозной звезды лучше других мог бы рассказать Юрий Шим. Но его записи, я думаю, будут найдены (если их вообще удастся отыскать), когда след величайшей опасности сотрется в памяти настолько же, насколько сейчас забылись средневековые эпидемии чумы. Поэтому я и попытался восстановить истинный ход событий. Фактов немного, и они общеизвестны. Холодной мартовской ночью прошлого года Лунная обсерватория впервые заметила Грозную звезду, слабо блеснувшую на фоне созвездия Гончих Псов.
Поскольку теперь на небосводе ежегодно открывают тысячи новых звезд. Лунная обсерватория даже не сообщила о незнакомке на Землю. Но Говард Уиппл, проанализировав ее спектр, убедился, что это несамосветящаяся звезда класса «зет», масса которых лишь в двадцать-тридцать раз превышает массу Юпитера. Это значило, что звезда (у нее тогда был лишь каталоговый номер) горит отраженным светом Солнца и, следовательно, находится в окрестностях нашей системы. По смещению спектральных линий удалось также определить ее скорость — неслыханную, близкую к скорости света (солнечные лучи высвечивали звезду в черной бездне неба, как сапфир).
Наблюдения вызвали переполох. Сотни телескопов, радиотелескопов, нейтриноаппаратов в тот же час нацелили свои жерла, антенны и камеры на незнакомку. Истина была столь ошеломляющей, что ей было не поверили (в Деймосской обсерватории одну из счетных машин даже отправили в ремонт). Звезда мчалась прямо к Солнцу! Уточнения могли вселить ужас в слабые сердца: звезда должна была пройти мимо Солнца, но на таком расстоянии от Земли, что нашей планете неминуемо грозило сильное искривление орбиты. Ей, правда, не предстояло разделить участь Плутона, который был обязан сделаться спутником Грозной звезды. И все же последствия ее прохождения могли стать губительными.
Вывод математики был неоспорим. Речь шла лишь о времени, достаточно кратком, отделяющем нас от катастрофы. Успеем ли мы что-нибудь предпринять? Приход Грозной звезды всех застал врасплох: нельзя же было всерьез принимать давнюю фантазию Уэллса! Астрономов обвиняли в самоуспокоенности, и напрасно. Даже в последнее время, когда выяснилось благодаря галактическим полетам, что темных звезд во вселенной куда больше, чем светящихся и радиозвезд, и что «космический город» заселен тесно, вероятность опасной встречи оставалась ускользающе малой. Но если бы это было и не так, что менялось? Звезда — не камень. В оставшееся до столкновения время на Земле только и думали что о Грозной звезде, только и работали ради проблематичного спасения. Я не хочу останавливаться на этом тяжелом периоде. Потом…
Да, потом звезда вдруг изменила направление своего полета. Это походило на чудо, это опровергало все законы небесной механики, но это было так. Звезда прошла в стороне от Солнца, и мы долгое время могли (уже без страха) любоваться, как пламенеющий сапфир менял в ночном небе цвет сначала на зеленый, потом на желтый, тускнел, пока не стал оранжевой точкой, какой мы видим его сегодня. Радость была столь велика, что даже исчезновение «Антея» с экипажем прошло почти незамеченным. «Антей», как известно, был уникальным звездолетом столь высоких скоростей, что в сравнении с ним все остальные корабли казались тихоходными баржами.
Его гибель в любое другое время прозвучала бы пощечиной земной технике, тем более что его путь не таил в себе неожиданностей (это было доказано предыдущими полетами к звездам Рейеса и Белова). Объяснений, почему свернула Грозная звезда, в последние месяцы выдвинуто масса. Но и самое правдоподобное (звездой управляли разумные существа) не выдерживает критики. Хороши разумные существа, которые сначала слепо летели навстречу потрясениям и потом, узнав о землянах, уважительно прошли мимо, не попытавшись связаться! Между тем никто почему-то не поставил рядом два необъяснимых факта и не попытался одной загадкой объяснить другую.
Может быть, это произошло оттого, что мы все еще недостаточно верим в находчивость человека. Вот мое объяснение. В момент появления Грозной «Антей» находился в Большом Протонном облаке, откуда никакого сигнала подать нельзя. Не заметить Грозной экипаж «Антея» не мог. Надо также считать звездолетчиков олухами, если предположить, что они не описали замеченного небесного тела. А сделав это, они не могли не понять, какая беда грозит Земле. Кстати сказать, в дни Великого кризиса я слышал разговоры, связывающие «Антей» с появлением Грозной звезды. Эти люди утешали себя мыслью, что если вся наша система погибнет, то горстка космонавтов на «Антее» все равно уцелеет, и, значит, еще не все потеряно. В действительности, однако, произошло обратное: Земля уцелела, а «Антей» погиб…
Я утверждаю: Земля уцелела именно потому, что погиб «Антей».
Перенесемся мысленно на «Антей» в ту минуту, когда звездолетчикам стало ясно, куда держит свой страшный путь Грозная звезда. Вот они сидят, стиснув руки, за столом рубки перед листками с роковыми цифрами вычислений. Все уже перепроверено не раз и не два, надежды на ошибку больше нет. Сердцем они еще не верят в случившееся, но ум уже признал непоправимое… Они очень разные, эти люди, те, что летят на «Антее». Спокойный и неуязвимый как для острот, так и для опасностей Юрий Шим, легендарный капитан, чей жизненный девиз — «невозможного нет, а если оно и есть, то, значит, за него не брался Юрий Шим», — известен всему космосу.
Худой, как Дон-Кихот, поэт, художник и никогда не ошибающийся штурман Валерий Сегдин, чьи стихи и картины поведали нам о Галактике гораздо больше, чем его математические построения, — он всегда одет в плащ иронии, который, впрочем, неизменно распахивается от порывов чисто мальчишеской восторженности Сегдина… Молчаливая Галя Берестенко; весельчак Климов; врач Арзуманов, о котором все говорят «умный, хороший, прилежный и…» — и ничего больше не говорят, потому что Арзуманов замкнут, неразговорчив; новичок лаборантка Женя Вихрова — все эти характеры как бы представляют человечество в миниатюре.
Но думаю, в эту минуту различие стерлось. Я вижу одинаково сосредоточенные, встревоженные лица, то, как они стараются не глядеть друг на друга из боязни заразить друзей своей растерянностью. Как всегда, первое слово предоставляется самому младшему в экипаже.
— Я думаю… надо лететь на Землю, — говорит Женя.
— Зачем? — спрашивает Шим.
— Чтобы всем быть вместе.
— Зачем?
— Ну… Да разве вы не понимаете! Ее понимают все. Но Шим без колебаний отвергает предложение:
— Этим мы никому не поможем. Опять молчание, вдвойне тягостное оттого, что ни один звук не проникает в рубку.
