Александр Лазаревич Полещук
Падает вверх
Вопрос: «Почему же обитатели иных миров не дадут нам о себе знать?»
Ответ: «Потому что человечество к этому еще не подготовлено… Когда же распростра нится просвещение, возвысится культурный уровень, тогда мы узнаем многое о жителях других планет. Пока довольно и того, что я вам сообщаю. Это необходимая предварительная прививка».
К. Э. Циолковский
Высоко над морем взметнулся, будто выплавленный из одного куска, зеленый и сверкающий корпус Лаборатории Межзвездной Связи — застывшая гигантская волна с белой пеной тентов на крыше. с блестящими пузырьками-окнами вдоль верхнего этажа. Там, наверху, располагались эмиссионные камеры, и каждый, кто хоть раз побывал в них, оставлял там часть себя: минута пребывания в камере обходилась в год жизни, двенадцать часов означали смерть… В нижнем этаже корпуса разместилась молекулярно-регистрационная установка, являвшаяся одновременно и библиотекой и электронно-вычислительным центром.
В тот день море было спокойно, и группа сотрудников лаборатории расположилась на отдых у нижних ступеней каменной лестницы, ведущей в корпус.
Напряженный рабочий день был позади, и сейчас не хотелось ни о чем думать, только смотреть на багровое солнце — диск его прочертила далекая темная тучка, а край уже касался смутной полоски, где море смыкалось с небосводом.
— Ана Чари закончил работу, — сказал один из сотрудников лаборатории, кивнув в сторону здания.
— Говорят, он сегодня вел передачу, — заметил другой, вглядываясь в темный силуэт человека, появившегося на верхней площадке лестницы.
— Нет, он только проверял физиологическую контактность нового генератора. После передачи Ана Чари уже не может без посторонней помощи сойти вниз. Возраст дает себя знать…
— Но он моложе многих из нас… — заметил третий, загорелый коренастый крепыш, и, размахнувшись, бросил камешек в море.
— На его счету семь планет, и, кроме того, он работал без гиперзвукового концентратора.
— Я до сих пор не представляю себе, как вообще могла происходить эмиссия, — пожал плечами тот, кто начал разговор. — Нет ли в этом случае самоиндукции?
Ана Чари подошел к отдыхающим и присел на песок возле ржавой лапы старого якоря.
— Новый объект, Ана? — спросил кто-то.
— Да, новый, — коротко ответил Ана Чари. — Я и сейчас под впечатлением увиденного…
— Вы сами им займетесь?
— Нет… У меня не хватит сил…
— Значит, кто-нибудь из нас?
— Нет…
— Тогда кто же?
— Рисс Банг.
— Но Рисс Банг ушел от нас.
— Он возвращается сегодня.
— В Институте Истории им были довольны.
— И все-таки он возвращается к нам… Пусть кто-нибудь из вас поднимется на берег. Он уже близко…
Крепыш перестал бросать камни и взбежал по узкой тропке на берег.
— Рисс идет! — закричал он оттуда. — Ребята, Рисс идет…
Рисс подошел к обрыву над морем и крикнул:
— Я вернулся! Слышите там, на берегу?
— Спускайся, Рисс! — ответили ему снизу, а с верхней площадки здания лаборатории, как эхо, прозвучало:
— Рисс Банг вернулся!
Ана Чари медленно поднялся на ноги и устало зашагал вдоль берега, а Рисс Банг быстро разделся и побежал, поднимая брызги, по мелководью.
— Он ничуть не изменился, — сказал крепыш. — А я рад, что он вернулся, и понимаю, почему Ана Чари так ждал его. И я ему завидую…
Солнце уже зашло. Голова Банга скрылась в волнах, только тихий плеск доносился до берега. Вот над корпусом зажглись огни, ярко освещая белоснежные тенты. Кто-то включил приемник, и над морем полились звуки задумчивой песни.
Рисс Банг вышел на берег и засмеялся, увидев поверх якорной лапы чье-то полотенце. Насухо вытер голову, мускулистые руки, быстро оделся.
— Эй, Рисс, — позвал Ана Чари. Он возвращался вдоль берега, но теперь шел быстро: прогулка освежила его. Рисс молча пошел ему навстречу.
— Хорошо, что ты приехал, Рисс… У меня есть для тебя планета.
— Та самая? — спросил Рисс.
— Да.
— Как ты отыскал ее?
— Я провел в камере поиска два часа…
— Она старше нашей планеты?
— Нет, нас разделяет столетие.
— Значит, у них период ракет.
— Только первые шаги.
— И ты хочешь, чтобы я продолжил?
— Нет, начал… Я все равно не смогу довести дело до конца.
— Хорошо, я согласен. Но они очень похожи на нас?
— Не все, конечно, но кое-что поражает. Такое ощущение, что наблюдаешь историю нашей планеты.
— Очертания материков?
— Совершенно сходное.
— Центральное светило далеко от нас?
— По ту сторону ядра, на расстоянии двадцати шести тысяч световых лет от центра Галактики.
— Этого можно было ожидать… Им что-нибудь известно о мерах движения?
— Почти все…
— Это облегчает задачу.
— Пойдем, Рисс.
— Ты хочешь начать сегодня же?
— Когда-нибудь все равно нужно начать. Пусть это будет сегодня.
— Я согласен.
Они поднялись по внешнему эскалатору, прошли в зал, где помещалась молекулярно-регистрационная установка, и Ана Чари достал из шкатулки, спрятанной в стене, какой-то блестящий предмет.
Рисс Банг взял этот предмет у него из рук и удивленно спросил:
— Что это? Какая-то цепь? Ах, вот в чем дело… Ты закодировал принцип компенсации сил тяготения в среднем звене… Не сложно ли?
— Проще нельзя. Рисс.
— Шесть птичьих крыльев в замкнутом объеме — так читается этот шифр?
— Да.
— Но почему не четыре?
— У них развита трехфазная система токов.
— Так ты хочешь использовать аналогию?
— Да.
— Сейчас свободны все камеры, Ана Чари, я согласен начать.
Камера межзвездной эмиссии представляла собой небольшую комнату, с потолка которой спускался изогнутый стержень. Рисс Банг сел в кресло посередине комнаты, и его затылок лег на вогнутую площадку, которой оканчивался стержень. Ана Чари придвинул к нему легкую полочку и положил на нее цепь.
— Можешь начинать, — сказал он. — Система отрегулирована, если только планета не выйдет из гравитационного фокуса прибора.
— Хорошо, Ана, сейчас отойди в сторону. Я хочу сосредоточиться…
Рисс Банг замер в кресле. Его левая рука медленно заскользила по подлокотнику кресла, нащупала рычаг включения аппарата, остановилась.
— Я начинаю, — сказал он и повернул рычаг. В камере ничего не изменилось, только вниз по стержню поползли светящиеся синие пятна, но Ана Чари знал: гигантская энергия вливается в мозг Рисса, мысль его сейчас остра, как лезвие меча; мир, окружавший его, исчез. Где-то в просторах Галактики блуждает «фокус» прибора — незримый шар, отразивший волю Банга. В ином мире появится «вещь»-образ, и мозг мыслящего существа, попавший в этот «фокус», примет информацию, которую пожелает передать Банг, и она будет передана людям того далекого мира…
