Яцек Савашкевич
Мы позволили им улететь…
Сегодня мы начинаем публикацию воспоминаний командор-лейтенанта Королевских космических сил, биолога по образованию, журналиста Сеймура Лютца, принимавшего непосредственное участие в операции «Пришелец».
С командором Миледи я познакомился во время своей пятилетней службы в Королевских космических силах. В те годы он был еще командор-лейтенантом и командовал девятнадцатой эскадрой, известной особой дисциплинированностью и мастерством. Занятия с новичками он обычно начинал словами: «Моя фамилия Миледи, Миледи с ударением на последнем «и», господа курсанты». Лекции он читал, расхаживая между проекционным экраном и кафедрой, и имел обыкновение выделять наиболее важные моменты ударами стека по широченным негнущимся брюкам. Иногда его массивная фигура замирала, и нацелившись стеком в говорливого курсанта, он бросал: «Повтори!» Не получив ответа, командор-лейтенант обещал: «Я тебя прокачу, пташка!» — и уже спиной к аудитории добавлял: «Ты у меня увидишь небо в алмазах!» Это входило в ритуал, и Миледи ни разу нас не разочаровал.
Некоторые утверждали, что в такие моменты Миледи улыбался, тогда это была коварная улыбка: после очередного урока пилотажа провинившийся вылезал из «Старфлеша» бирюзово-зеленым.
И все-таки мы его любили. Любили его цилиндрический череп и трубный голос. Усаживаясь за рули, мы безоглядно вверяли ему свои жизни. На Земле мы пугали друг друга рассказами о всякого рода ужасах, якобы подстерегавших нас в Космосе, и нередко тот, кому предстояло лететь самостоятельно, не мог сдержать дрожь в коленках; но в то же время вне родных пенатов, когда эскадру вел Миледи, мы чувствовали себя как в учебном зале перед диорамой тренажера.
Пятнадцать лет назад глупейший случай вынудил меня бросить службу в Королевских космических силах. Вскоре силы были значительно сокращены, а оставшаяся их часть реорганизована. Я потерял командора из виду. Но вот три недели назад неожиданно я получил от него известие. Посыльный бочком протиснулся ко мне в квартиру и замер на пороге.
— Ждете ответа? — спросил я молчаливого паренька, по всей видимости курсанта. — Но его может не быть…
— Обязательно будет, — флегматично ответил тот.
Необычная форма связи подогрела мое любопытство. «Если ты, — писал Миледи, — в самом деле такой страстный любитель приключений, как о тебе говорят, то, получив эту записку, незамедлительно захочешь со мной встретиться».
— Миледи в Дексенсе? — спросил я.
— Командор ждет вас, — неопределенно ответил посыльный.
Я забыл даже предложить ему чашку кофе, уложил репортерский магнитофон, запасные кассеты, и мы спустились к стоявшей перед домом двухместной «тачке». Курсант уселся за руль, я рядом. Через двенадцать минут мы были за городом, а еще через двенадцать подъезжали к заброшенному аэродрому. Уже издали я увидел одинокий вертолет, винт которого перемешивал душный и горячий воздух. Мы влетели в открытый люк, словно торпеда. Вертолет тут же поднялся. Это напоминало опереточное похищение. Миледи обожал эффектные операции и всегда не торопился сдернуть с них флер таинственности. Он вообще несколько старомоден в своем пристрастии к аксессуарам минувшей эпохи. Скупает деревянную мебель, собирает картины, книги и даже может похвастать такими раритетами, как патефон и керосиновая лампа. Ходила шутка, что, будь на то его воля, космические силы не обошлись бы без монгольфьеров и катапульт.
Через час мы сели на покрытую трещинами полосу бездействовавшего, как и под Дексенсом, аэродрома.
Курсант запустил двигатель «тачки», и мы, вздымая тучи пыли, помчались в сторону полуразрушенной диспетчерской башни. У ворот ангара, опершись о крыло рольспида, стоял Миледи. Улыбаясь, он подошел к притормозившей с писком «тачке».
— Ты не подвел меня, Лютц.
Это был все тот же, что и пятнадцать лет назад, грузный и неуклюжий Миледи, добродушный и приветливый во внеслужебное время. Седой ежик волос еще больше удлинял его голову. Одет он был в штатское. Протянув медвежью лапу, он внимательно взглянул на меня, словно на новую конструкцию.
— Воздержись от вопросов, Лютц. Я хочу, чтобы ты прежде осмотрел это.
Мы уселись на заднее сиденье рольспида. Миловидный чернокожий паренек, сидевший за рулем, извлек из уха магнитофон и вопросительно посмотрел на Миледи. Тот кивнул. Мы двинулись с предписанной скоростью по второразрядному шоссе в сторону Квондемона. Миледи расспрашивая о моих друзьях по Академии ККС, перебивал, комментировал мой рассказ, путал факты, фамилии и выпуски, наконец заметил, что возлагал на меня большие надежды и что, если б не тот досадный случай, сегодня я наверняка был бы его заместителем. (Я понимал, что в настоящий момент такое заявление его ни к чему не обязывает.)
Потом из кармашка на дверце он извлек два значка Спецслужбы, один прицепил к лацкану своего комбинезона, а второй велел приколоть мне.
Километров за пять до Квондемона мы выехали на автостраду, которая привела нас к складам электронного оборудования. Здесь, на утрамбованной площадке, машина остановилась. Три грязно-серых строения, расположенные П-образно, имели по двадцать семь этажей и на восемь этажей уходили под землю. Окна складов напоминали крепостные амбразуры, чем, надо думать, не могли не импонировать такому любителю древностей, как Миледи. В дверях центрального корпуса стоял бравый охранник с травматом на поясе. Увидев наши значки, он немедленно уступил нам дорогу. Миледи подмигнул мне:
— Взгляни.
Двери в склад были сорваны, а дверная коробка вдавлена в стену. Казалось, кто-то пытался въехать сюда на автомашине.
Мы вошли. Пахло свежей краской и олифой. Миледи бесцеремонно выключил магнитофон, который я приготовил для записи, заметив, что наверху нам делать нечего, а в подземелье мне понадобятся главным образом глаза. Мы спустились. От шахты лифта расходились залы, до потолка уставленные аккуратно уложенными коробками. Командор подошел к ближайшему ряду коробок и провел пальцем по одной из них. Осталась светлая полоса.
— Лежат тут годами, — проворчал он.
Послышались быстрые шаги. Из соседнего зала вылетел невысокий, похожий на крота в очках мужчина, полы его расстегнутого халата развевались, будто крылья. Возмущению его, казалось, не было границ:
— Когда-нибудь это наконец кончится? Вы что думаете? Вчера я в четвертый раз начал инвентаризацию!
— Не волнуйтесь, мы ничего не тронем, — пообещал Миледи. — И уже уходим.
