Алексей Егоренков - Змеиный бог

Трудно винить очевидцев Крушения в том, что почти двести лет спустя нам так мало о нем известно. Алабамская «Газетт» от 13 ноября 1833 года сообщает: «Тысячи сияющих тел носились по небосводу во всех направлениях». Некий мистер Смит, по записи суда в Луизиане, уверяет, что в полночь низко над горизонтом будто взошло солнце, а после он «упал головой и ничего не помнит», посему был оштрафован на три доллара за пьянство. Кто-то в Небраске проснулся, свалившись во сне с кровати, а в следующий миг на него обрушился дом. Якобы целое племя индейцев исчезло, растоптанное стадами взбесившейся живности, и даже в апартаментах Нью-Йорка у кого-то звенела посуда.

Все эти люди были напуганы. Многие из них увлекались толкованием Библии, другие — книги Пополь-Вух, а пару веков назад это было не просто хобби. Видя вокруг конец света, мало кто взялся бы стенографировать подробности для потомков. Репортеры, полисмены, люди науки — все бежали как стадо и прыгали в ближайший овраг.

Конец и впрямь едва не настал. Целые города погибли сразу. Бесчисленное множество людей умерло потом от неведомых болезней и напастей, порожденных катастрофой. Флорида стала краем бродячих огней, на месте пустыни Мохаве осталась воронка, полная миражей и кошмаров, а Мексиканский залив превратился в сейсмический котел, наполненный стремительно плодящейся живой массой.

Корабли из Старого света перестали приходить к зиме, и не пришли больше никогда. Смирившись, две Америки забыли об остатке мира в несколько десятилетий. Юные государства были слишком молоды, чтобы умереть: через сотню лет между США и Мехико восстановилась связь. Телеграфные линии и торговые пути потянулись навстречу друг другу в обход опасностей, через Скалистые горы и вдоль Западного побережья. Двадцатый век пришел в Америки и расцвел, как буйная молодая весна.

То было великое время — торжество духа над плотью, материи над стихией, личности над массами. Крупные состояния терялись и приобретались за миг. Тысячи коммерческих трестов, стряпчих контор и железнодорожных компаний рождались и умирали, едва отслужив свой короткий гарантийный срок.

Но фанатики и спекулянты, безумцы и политики, гнавшие в шею прогресс, невольно делали великое дело. Стекольный промысел явился на смену золоту, став новым хлебом и погибелью для целых поколений. По восстановленным транспортным артериям в города-призраки хлынули поселенцы, и те родились заново, наполнившись свежей кровью. Армия США продвинулась далеко на юг, покоряя кошмарные ядовитые рубежи при помощи стали, свинца и спирта.

ВНИМАНИЕ: Здесь мы говорим о том спирте, которым заправляются машины. Употребление спирта в питьевых целях не рекомендуется Минздравом США и может преследоваться по законам вашего штата, с наказанием от штрафа до отбытия срока в окружной тюрьме. Спасибо.

Крушение раскололо северный континент надвое, оставив стену из ноздреватого вулканического стекла, приближаться к которой опасно и поныне. Редкие свидетели, якобы подошедшие близко, рассказывают о странной погоде, изуродованных животных и бредовых видениях, едва не стоивших им жизни. Хотя, пускай среди них достаточно много лжецов и безумцев, о переходе через саму Стену до сего дня не заявил никто.

Фактические данные приводятся в полном соответствии с формуляром Федерального информационного бюро, выданным согласно нижеприведенному:

ФИБ

Национальной библиотеке Конгресса

ВАШИНГТОН/ОК

ММ12 ДД20 ГГ2012РХ

Протокол использования — см. перфокарту 0000 0100 1110

C высоты орлиного полета прерия напоминала ссохшийся ядовитый пирог. Всего пару часов назад эти истлевшие земли, утыканные островками мескита, изнывали под жарким солнцем, но теперь всё будто вымерло. Предзакатные лучи окрасили равнину в оранжевый цвет, тот самый его оттенок, что навевает путнику мысли о золоте и крови. Песок и кустарники, разбитые копытами, примятые десятками гусениц, трескучая сухая трава, даже рыжие скелеты перекати-поле — всё замерло. Неподвижный пейзаж казался декорацией, карикатурой, сработанной под заказ для статейки в «Географическом ежегоднике».

Орлиная тень заскользила по рыхлой колее, нарушив мертвый вечер. Иное движение, такое же едва уловимое для нас, привлекло зоркую птицу из поднебесья. Под складками зеленой кожи подпрыгнул игуаний кадык. Еще раз поднялся — и обвис перевернутым гребнем. Лапы игуаны вязли в буром песке, а ее мутно-зеленый глаз уставился вверх, такой же неподвижный, как степь и небо, в нем отраженные.

Цап! Мелькнув черной молнией, хищник напал и ушел в небеса, унося глаз в клюве как спелую виноградину, потеряв интерес к остальной добыче.

Игуана не заметила этого. Она еще раз передернула кадыком, воздев опустевшую глазницу к небесам. Когда-то давно, век назад или больше, игуана побывала у Стены, и с тех пор глаза нужны были ей не более, чем крошечный мозг, давно растворившийся.

Теперь она слышала, обоняла и видела всем телом, — да еще такие цвета, запахи и звуки, для которых и названия пока не придумано.

Бронзовый Койот, воин южного народа, сидел на корточках, ритмично сотрясая распылительным баллоном. Индеец медленно раскачивался и пел, чтобы оградить разум от ярости духов, сокрытых внутри фонетической машины.

Он слушал голос бога.

Знающий железо, плоть и огонь, настолько близкий к Пути солнца, насколько это позволялось ученику жреца, Койот был с детства одержим великим божеством. Рожденный в Ацтлане, к юношескому возрасту в тридцать лет он знал о Кецалькоатле больше, чем самые древние из старейшин, даже тех, что помнили Юкатан.

Прослушав запись, ацтек уверился окончательно: сердце змеиного бога никогда не принадлежало народу мешика. Кецалькоатль принес им горе когда-то — и принесет снова. Не сказал ли бог из машины, что следующий подносимый не достанется Солнцу, а будет подло убит белыми? Чтобы яростное светило, вырвавшись из ямы, покарало землю и всл живое. А если так, то о каких иных коварствах умолчал его раздвоенный язык?