Роберт Янг
Впадина Минданао
Человек, серым ноябрьским днем держащий речь перед огромной молчаливой толпой, был высок, худ и чернобород. Он снял свой высокий цилиндр и теперь стоял на сыром холоде с непокрытой головой. Акры и лиги поля битвы больше не были красны от крови собратьев; вокруг, там, где всего месяц назад грохот мушкетной пальбы смешивался со стонами умирающих и криками тех, кто скоро умрет, теперь снова царили мир и покой.
Слова, те, что теперь говорил человек, знаменитые и незабываемые слова, в печатной форме были знакомы Старфайндеру. Теперь он слышал эти слова собственными ушами, однако разобрать оказалось сложно, потому что порывы ветра заглушали своим воем большую часть сказанного.
Подобно многим другим знаменитым историческим моментам, на которые Старфайндер настраивал временной экран во чреве своего космического кита, данный исторический момент был лишен того драматизма, которым ревностные историки и еще более ревностные писатели усердно стремились их наполнить. Он вновь был разочарован.
- Кит, погружение, - скомандовал Старфайндер. Он выбрал пространственно-временную точку по списку, лежащему на подлокотнике его кресла, в котором он восседал перед смотровым экраном: Лонг-Айленд, Северная Америка, 22 сентября 1776 года от Рождества Христова.
Располагая уже собранными в компьютере данными, по команде капитана кит мог дать изображение любого пространственно-временного участка Океана Пространства и Времени; аудио-визуальная информация была собрана для большого пространства, и потому Старфайндер вынужден был настраиваться вручную на конкретное событие, регулируя пространственно-временные координаты - процесс, который иногда требовал довольно тонкой профессиональной работы, производимой при помощи рядов регуляторов, расположенных на пульте перед креслом пилота.
Когда кит вынырнул в нужном месте, Старфайндер настроился на Повешение Натана Хейла.
В течение следующего часа Старфайндер "присутствовал" при Повешении, на Битве при Банкер-Хилл, встрече в Доме Собраний Вирджинии. Несколько мгновений он тщетно пытался вслушаться в речь Хейла. "Я сожалею лишь о том, что у меня есть только одна жизнь, которую я могу отдать своей стране". Через минуту он не менее тщетно пытался расслышать команду полковника Прескотта: "Не стреляйте до тех пор, пока не увидите белки их глаз". Еще через минуту он слушал, так же безуспешно, решительные слова Патрика Генри: "Если это предательство, то извлеките из него максимальную выгоду!"
Он начал подозревать, что большая часть записанной истории - преувеличение.
Тем более что наблюдать прошлое в одиночестве было вовсе не так приятно, как делать это в компании с Кили Блю, сидящей рядышком.
С тех пор как Кили покинула борт космического кита, его чрево иногда казалось невыносимо пустым. Палубы, по которым проходил Старфайндер, отзывались пустым эхом, которого, он мог поклясться, раньше не бывало.
И он, и она согласились, что некоторое время, хотя бы недолго, Кили должна походить в обычную земную школу, в какой-то определенной пространственно-временной точке.
- Это не для того, чтобы исправить мой характер, - сказала ему она, - а для того, чтобы я смогла приобрести навыки социального общения.
Но прежде чем ступить за борт космического кита, она заставила Старфайндера поклясться, что он будет навещать ее не меньше раза в неделю и что "Чарли" (так она звала кита) будет находиться во время каждого посещения на геостационарной орбите, для того чтобы Чарли тоже участвовал в разговоре, чтобы "они втроем могли легко поболтать".
- Ты встретишь меня после школы и проводишь домой и, может быть, поможешь с домашним заданием. Если захочешь, могу даже дать тебе понести мой портфель.
Школа, на которой они остановили свой выбор, была трехэтажным массивным зданием из красного кирпича и находилась в Соединенных Штатах конца 70-х, в городке, расположенном поблизости от Буффало, штат Нью-Йорк. По сути именно Кили выбрала эту школу, потому что мгновенно влюбилась в ее архитектуру, а также ввиду того, что эта школа, переживающая кризис, предшествовала федеральной новой школе, которая лет через десять должна была прийти ей на смену. Обзаведясь капиталом, накопленным путем прибыльных вложений в 1920-1929-х годах, Старфайндеру не составило труда устроить Кили легенду школьницы, прибывшей по обмену из Франции, поместив ее на жительство в респектабельную семью среднего класса, где она должна была провести один школьный год - то есть, чуть больше девяти месяцев.
До сих пор он еще ни разу не встретил ее после школы и не относил домой ее портфель. У него не было необходимости торопиться. Время на борту космического кита мало или почти не взаимосвязано со временем конкретного планетарного тела, такого как Земля, и по сути дела, он мог устроить все необходимые еженедельные посещения за пару дней и окончательно забрать ее из школы уже завтра. Но понимая, что подобное будет нечестно по отношении к Кили, он решил выждать некоторое время, прежде чем они снова встретятся на борту космического кита. Может быть не девять месяцев, но по крайней мере некоторое время - это точно...
А пока...
С тех пор как он починил вспомогательный нервный узел кита, после чего кит поклялся верой и правдой служить своему капитану, Старфайндер не раз обдумывал идею испытать способность кита погрузиться в прошлое на максимально возможную глубину, чтобы, если это возможно, опустить на самое дно Океана Пространства и Времени. До появления Кили на борту кита он не отваживался на такое, после ее появления он даже и думать не мог, чтобы пускаться с ней в такое опасное путешествие.
Решится ли он на это теперь?
Как бы там ни было, насколько опасным является такое погружение?
До сих пор некоторые ученые мужи настаивают, что Космос является результатом "первородного взрыва", но он сможет, если это на самом деле окажется так, приказать киту прекратить погружение и немедленно всплыть. Ему даже не придется приказывать это киту, тот сделает это сам по собственному пониманию. Если же, как по сию пору утверждали некоторые религиозные фанатики, Космос рукосотворен Яхве за семь дней, погружение окажется прекращено само собой.
Отключив смотровой временной экран, Старфайндер поднялся из кресла пилота, отправился в салон и у бара смешал себе "Магеллановы Облака". Облокотившись о стойку бара, он задумчиво потягивал коктейль, глядя в пустой смотровой экран. Экран был частью "сети", которую Старфайндер организовал, соединив электромагнитной связью нервный узел кита с бортовым компьютером, чтобы получать сигнал от многомерных аудио-визуальных органов чувств кита и использовать эти чувства, кроме прочего, как хронограф и средство контроля пространственно-временного расположения (функция, которая после усвоения китом многочисленных данных, с некоторых пор была почти излишней). Сенсоры ортодоксального хронографа, имеющиеся у космического кита, были настроены на Землю и отражали хронологический входной сигнал материнского мира на основании главных происходящих там геомагнитных изменений. Но такая настройка была не совсем идеальной. Входной сигнал был калиброван в годах, месяцах и днях, в которых, тем не менее, возникала погрешность, накапливающаяся из-за постоянно происходящих на Солнце изменений. Невидимые, улавливающие отдаленное сенсоры аудио-визуального восприятия кита были гораздо чувствительней самых сложных хронографов. С тех пор как Старфайндер подключил к нервному узлу кита компьютер с данными, управление кита стало осуществляться при помощи земного отсчета времени и продвижение кита происходило именно на этой основе. Теперь, при каждом погружении кита земные годы мелькали на контрольных панелях справа и слева от смотрового экрана в салоне и в рубке; где бы кит ни выныривал, год, день и месяц данного момента, соответствующие земным, появлялись у основания обоих экранов.
