Анатолий Шалин - Обидно

Шалин Анатолий

Обидно

(Ненаучная фантастика)

В палате было тихо. Больные дремали, а в дальнем углу кто-то стонал во сне.

- Тяжкая у меня профессия, - сказал Шансонетов, обращаясь к соседу в надежде завязать разговор, - жестокая и опасная.

Сосед, здоровенный детина, приоткрыл один глаз и посмотрел на Шансонетова, затем вздохнул и отвернулся.

Окрыленный вниманием публики Шансонетов продолжал:

- По профессии я - поэт. Поэт-сельскохозяйственник. У нас, знаете, теперь многие так узко специализируются. То же разделение труда, прогресс. Одни жар мартена воспевают, другие тяжелое машиностроение, третьи кипучесть новостроек, а мне вот уборочные и озимые достались. В общем-то, тема перспективная, работы хватает. Одно плохо: на село выезжать приходится выступать перед колхозниками, делиться творческими планами, а многие из слушателей, прямо скажу, современной поэзии не понимают. Один мне в клубе так при всех и заявил. Надоело! - говорит. - В поле целый день пашешь, в клуб отдохнуть придешь - опять про тракторы. Катись ты, - говорит, - со своими стишками... Да... И послал он меня довольно-таки далеко. Лучше, говорит, - пусть Митька, который из самодеятельности, нам что-нибудь из Пушкина или Есенина почитает.

Ну, а где уж мне с классиками конкурировать. Вот я и говорю - не понимают у нас современной поэзии. Не ценят усилий наших. А между тем, как я уже упоминал, профессия у меня опаснейшая, мне за мою вредность молоко полагается, но не дают, не понимают.

- Вот намедни, - Шансонетов, как опытный оратор, сделал многозначительную паузу, дабы все великолепие последнего слова дошло до слушателя, - подался я снова в поля за впечатлениями. Денек свежий, солнечный выдался. Дай, думаю, погуляю по гектарам. Иду, не спешу, листаю авторский экземпляр своей новой поэмы про свинью-рекордсменку... И вдруг кто-то меня как за ухо цапнет. Чуть я не помер от испуга. Оборачиваюсь. Вижу перед собой странное животное: морда, копыта, хвост - все, как у лошади, и еще пара крыльев на спине. Крылья могучие, метров десять в размахе будут. Я, естественно, шарахнулся от него в сторону. А оно, лошадь эта летающая, за мной, все мордой ко мне тянется. Ну чего, думаю, прицепилось? А оно у меня из рук авторский экземпляр - хап! И давай пережевывать.

Я ему:

- Стой, - кричу, - это несъедобно! Что ты, гад, делаешь!

А оно жует и на вопли мои не реагирует. Потом, вижу, почувствовала, что не овес - выплюнула. Затем глаз на меня скосила и смотрит как-то недобро. Мне бы дураку удрать, а я за пережеванной поэмой нагнулся, думал: расправить листы можно. Вот тут-то оно мне и врезало. Развернулось и задним копытом...

Вот второй месяц лежу. На тамошнего председателя колхоза в суд хочу подавать, пусть не распускает скотину.

Обидно...