Роджер Желязны - Год Плодородного Зерна

Был Год Плодородного Зерна.

Когда капитан Плантер спускался с освещенного вспышками ночного неба на своей мощной игле — за ней тянулась алая пламенеющая нить, — консультант и физик стояли рядом с ним. В его распоряжении находились все необходимые механизмы, голова забита разными историями, он прибыл в Год Плодородного Зерна. Праздник, время всеобщего ликования. Время сеять мир, счастье и надежду. Время поклонения. Капитан Плантер стоял на склоне холма и смотрел на город, а у него над головой голубело утреннее небо. Устремив взгляд вниз через просторы прихваченной ночным морозцем травы, окутанной легким туманом, он рассматривал шпили и дома, и купола города, испещренные яркими бликами — солнце еще только вставало, и прямые линии утонувших в тени улиц. Впрочем, он видел лишь часть города, даже несмотря на то, что находился высоко над ним — это был один из самых больших городов планеты. Сверху он напоминал огромный именинный пирог, украшенный зажженными свечами и испеченный ко дню тысячелетия цивилизации. Вполне возможно, что так оно и было.

— Наверное, они нас заметили, — промолвил Кондем, его консультант. — Скоро будут здесь.

— Да, — согласился капитан.

— Они гуманоиды, — напомнил Кондем, — если антропологи не ошиблись, конечно.

— Похоже, что не ошиблись, — сказал Плантер, опуская бинокль. — Город очень напоминает земной…

— Интересно, неужели они — причина того, что происходит?

— Вполне возможно, — ответил капитан.

— Странно.

— Может быть.

Под небесами, освещенными желтым солнцем, они встретились с жителями города и установили с ними контакт. Потом встретились с представителями городских властей и с представителями большого правительства, частью которого являлись городские власти, и установили контакт с ними. Встретились со священниками, с которыми поговорили о религии, частью которой было большое правительство — и тоже установили с ними контакт. Они все были люди, иными словами, имели самую обычную человеческую внешность.

Плантер и его команда видели всеобщее ликование, чувствовали праздничное настроение, посещая сенаты, храмы, роскошные особняки, военные базы, конференции и телестудии; когда проходили по улицам, заглядывали в лаборатории, и снова оказывались в храмах. И все потому, что был Год Плодородного Зерна.

Капитану и его помощникам пришлось ответить на множество вопросов, прежде чем они сами смогли спросить хоть что-нибудь. Но не успели они задать даже один вопрос, как начались фейерверки. Это произошло на седьмой день.

Янинг, физик, прищурился, как он это обычно делал, и посмотрел на закат, а потом сказал:

— Началось.

Плантер подошел к окну апартаментов, выделенных им в одном из городских храмов. И уставился на полярное сияние — потрясающее зрелище, ослепительные, яркие краски, от которых больно глазам и ноет сердце.

— О Господи, — прошептал он.

— Все небо превратилось в какую-то нелепую радугу, — проговорил Кондем, который встал рядом с ним.

— Взрывы гораздо ближе, чем мы думали, — сказал Яйинг. — Похоже, они зарождаются на планете, а не на солнце.

— Ну хорошо, с какой целью? Испытания? Не очень-то в это верится, потому что взрывы происходят в соответствии с определенной закономерностью. Вот и сейчас — точно по расписанию.

— Не только природные явления, — заметил физик, — возникают в соответствии с определенной закономерностью.

— Мораторий, следом за ним бойня, новый мораторий, потом… Как-то все это бессмысленно.

— Они, конечно, на нас похожи — внешне, — проговорил Кондем. — Но это не значит, что внутри у них то же самое. Некоторое время мы рассматривали возможность того, что это местный Армагеддон[1]. Только здесь все в порядке. Ничего похожего на атомную войну или восстановительные работы после нее. Из того, что мы видели и что они нам говорили, ясно, что это предположение неверно.

— Из того, что они нам показали, — поправил его Плантер. — Интересно… —

Что? — спросил Янинг.

— Может быть, кто-то или что-то умирает где-нибудь?

— Что-то всегда где-нибудь умирает, — философски согласился Янинг. — Важно только количество смертей, причина… и место.

— Они, конечно, на нас похожи — внешне… — снова начал Кондем.

В дверь постучали.

Капитан впустил Ларена, Верховного священнослужителя главного храма города. Ларен был на несколько дюймов ниже и на несколько фунтов тяжелее любого из них. Его редеющие волосы были зачесаны так, чтобы скрыть начинающую появляться плешь. Твидовое одеяние скрывало остальное его тело, от плеч до колен, а улыбка, которая могла означать слабоумие или высшую степень наслаждения, освещала широкоскулое лицо.

— Господа, — сказал он, — началось. Я пришел спросить вас, не присоединитесь ли вы к нашему богослужению в честь Создателя Вселенной. Однако я вижу, что вы это уже сделали.

— Богослужение? — переспросил Плантер.

— Друзья, вы видите на небесах первые, внешние признаки этого времени года.

— Северное сияние? Вспышки? Это ваших рук дело?

— Конечно, — ответил Ларен. — Мы поклоняемся Ему, как Он есть, приносим на жертвенный алтарь чистую энергию.

— То есть вы устраиваете в космосе ядерные взрывы?

— Именно. Ибо разве всегда, и в данный момент и во веки вечные, Он не проявляет Себя в солнечном цикле? Разве не Он является силой, которая отделяет один атом от другого, чтобы свободная энергия напоила, словно благословенная река, Его великую Вселенную?

— Наверное, — проговорил Плантер. — Хотя раньше я никогда так об этом не думал. Кстати, именно по этой причине мы и прибыли в ваш мир.

— Чтобы посмотреть, как мы Ему поклоняемся?

— Ну… да. Жертвоприношения чистой энергии на небесный алтарь были замечены за пределами вашей солнечной системы. Они возникают с такими регулярными интервалами — между ними проходит примерно половина жизни одного поколения. Сначала мы решили, что с вашим солнцем происходит что-то неладное. Довольно неожиданно… узнать, что это молитвы.

— А что же еще это может быть? — спросил Ларен.

— Если не бури на солнце, значит, это признаки войны на вашей планете.

— Война? Да, у нас идет война. И есть волнения, которые предшествуют войне и следуют за ней. На самом деле у нас скорее волнения, чем сама война. Видите ли, на другом континенте… другая власть… Только я не понимаю, каким образом наш праздник, посвященный Году Плодородного Зерна, может быть принят за военные действия.