Анджей Чеховский - Трехдюймовые бифштексы

Анджей Чеховский

Трехдюймовые бифштексы

Старый Том Хиггинс исчезал нередко на несколько лет, но все знали, что рано или поздно он объявится в таверне "У трех пиратов". Так и на этот раз мы увидели его, заказывающим Чарли бочонок лимонада в порцию рыбы "а-ля кораблекрушение".

- Что с тобой приключилось, Томми? - спросил я, заметив уныние на его лице.

Том посмотрел на меня исподлобья. Так, наверно, я бы и не вытянул из него ни слова, если бы лимонад не развязал ему язык. После шестнадцатого глотка Том с отвращением показал на свою порцию рыбы и заметил:

- Рыба - не еда для моряка, парень! Но запомни предостережение старого Тома: только рыбу сейчас можно есть без опаски!

Проклятие, которое он добавил, было слишком сложным, чтобы я его запомнил. Я с изумлением воззрился на Тома - он начал рассказывать.

- Завербовался я в команду низколета "Эмилия". В Сан-Франциско. Хотелось добраться до Сингапура, повидать старого Боба Динга... Сначала все шло неплохо: летим себе со скоростью двести узлов, погода блестящая, как на Флориде. Вдруг вызывает меня Джим Локкард из машинного отделения.

- Боцман, - говорит, - что-то не в порядке с ураном. Сыпем и сыпем, а реактор гаснет!

Том Хиггинс тяжко вздохнул.

- Не хотел верить парию, - признался он хмуро. - Но в конце концов пришлось пойти к атомным котлам со счетчиком Гейгера. В бочках вместо урановой руды оказались серые камни, покрытые флюоресцирующей краской. Ну, пошел я на мостик, доложил капитану. Тот побледнел. Но не успел ответить, как слышим голос матроса с наблюдательного поста: "Эгей! Перископ в кильватере!" "Ну, - говорит капитан, - вам повезло. Сейчас разживемся парой бочек урановой руды, и не надо будет возвращаться в Сан-Франциско". Но вместо этого лодка всплыла, нацелив на нас все свои ракеты, торпеды и орудия. Смотрим - на перископ поднимают черный флаг с черепом и скрещенными костями, а динамик орет, чтобы мы не вздумали удирать.

Боцман на минуту прервал рассказ, взял обеими руками бочонок и долго вливал в свое горло лимонад. Затем вытер ладонью рот я продолжал:

- Но в тот раз старый Томми Хиггинс оказался самым хитрым. Как только увидел я, что это пираты, сбросил на воду спасательный плот с аварийным пайком и начал отгребать что было силы. Пираты были слишком заняты абордажем и даже не погнались за мной.

Старый Том сделал глоток и недоверчиво уставился в пространство, как будто еще раз переживал то, о чем рассказывал.

- Да, парень, много я перевидал на белом свете, но в тот раз не мог поверить собственным глазам. Проснулся - плот стоит, зацепившись за ветви, у берега реки, куда его, видно, подтащил прилив. Моря даже и не видно. Вокруг субтропический лес. "Везет тебе, старина!" - сказал я сам себе, взял рундучок с аварийным пайком и вышел на берег.

Томми задумался на минуту, потом потянулся к бочонку.

- Только я оказался на берегу, как вода заклокотала, будто там стая акул затеяла свалку с бравым боцманом. Я отошел на всякий случай подальше от берега и правильно сделал, потому что из воды высунулась огромная черная голова. Хочешь - верь, хочешь - не верь, но самая большая рыба не проглатывает так быстро моряка, как эта голова расправилась с моим плотом. Постояв полчаса с разинутым ртом, я сказал сам себе: "Смотри-ка, Томас Хиггинс! Было бы очень нехорошо, если бы этот урод сожрал и тебя в придачу".

Внимание Тома явно рассеялось. Очевидно, он перебрал лимонада. Но я даже не намекнул ему об этом, так как не собирался оскорбить старого моряка самым обидным для него упреком.

- Хотел бы я за всю жизнь выпить столько лимонада, сколько он проглатывал зараз, - проговорил Том мечтательно. - Страшилище вылезло из воды, как огромный подводный авианосец. Шея у него была примерно футов на сто двадцать, а хвост - еще длиннее. Поглядел я на него издалека, и вдруг какой-то голос внутри меня говорит: "Ты уже когда-то видел такого зверя, Томас".

Примерно час я ломал голову, пока не почувствовал, будто после плавания по бурному океану угодил в тихую лагуну. Книжка! Я видел этого урода на картинке в книжке. Но в какой книжке? В жизни я читал только три книги: "Список судов всех флотов", затем потрясающий комикс "Лоо среди людоедов" и еще старинную повесть о Робинзоне Крузо. Но ни в одной из них не было картинки с таким драконом. И тут я, наконец, вспомнил.

Том понизил голос, будто ему стало немного стыдно. Смущенно усмехаясь, он хлебнул из бочонка.

- Не знаю, как ты, парень, а я когда-то, еще мальчонкой, ходил в школу. Тогда мне приходилось читать разные книжки, и в одной из них были картинки со зверями. Как раз перед уроком, на котором должны были рассказывать об этих драконах, я удрал из школы и завербовался юнгой на водолет "Шквал".

После этого признания на лице Тома снова появилось выражение, достойное старого морского волка. Он заглянул в опустевший бочонок, отставил его в сторону, затем подозвал Чарли и заказал ему еще один.

- Казалось мне, что я сплю, - говорил Том, откупоривая крышку. - Шел я через лес, потом по лугу, а вокруг лазили и ползали всяческие гады... Одни величиной с дом, другие не больше крыс, что водятся на японских судах. С деревьев падали ящерицы с перепончатыми крыльями, а какие-то черные дьяволы летали у меня над головой и скулили. Луг кончался у подножия горы. Я решил забраться на нее, чтобы осмотреть местность.

Карабкался целый час, зато на вершине, братец ты мой, нашел такое... Вершина была углублена, как кратер вулкана, а внутри, на краю бетонной посадочной площадки для вертолетов, стояла деревянная постройка, вроде кухни на паруснике с командой из двух человек. В домике никого и ничего, кроме деревянного пола и открытого люка в нем. Заглянул вниз, вижу лестница. Стал спускаться. Извилистый ход привел меня в небольшой круглый зал. В стенах зала - семь дверей. За одной совершенно темный коридор. Вторая заперта, третья тоже, но когда я отворил четвертую, то почувствовал, что у меня вылезли глаза, как у вытащенной глубоководной рыбы. Вся гора внутри была пустой, стены забетонированы, а в зале, огромном, как "Эмилия" вместе с мачтами, стояла не похожая ни на что машина.

Том тоскливо посмотрел на бочонок с лимонадом, но все-таки продолжал:

- Я облазил весь зал, прежде чем нашел маленькую жестяную табличку, прикрепленную к выступающей части той машины. На ней были нарисованы череп в зигзаги вроде молний. "Тут пахнет пиратами, Томас Хиггинс!" - сообщил я сам себе и решил удирать, но вдруг заметил другую табличку.

Том напряженно наморщил лоб, будто что-то никак не мог вспомнить. Но после пары глотков его лицо разгладилось.