Андрей Хуснутдинов - Туника Таис Афинской

Сидя в кресле и поворачивая голову, как тяжелое прицельное устройство, Владимир наблюдал за летающей под потолком мухой. Он думал о том, что у этого счастливого насекомого есть своя цель в жизни — поесть, набить брюшко, чтобы назавтра также зюзкжать, изводить людей и напоминать им о философии. То есть у самого Владимира цели не было. Он дождался, пока муха села на подлокотник кресла, выпустила хоботок, и оглушил ее статьей о собаководстве. И вышел из квартиры.

Во дворе никого не было. Во дворе сушилось белье.

В небе летел самолет.

Попинав скамейку, Владимир придумал, что в доме нет хлеба, из чего следовало, что нужно идти в булочную и думать, что лучше — калачи, батоны или бублики.

Булочная находилась кварталов через двадцать, и это было хорошо. На пустой автобусной остановке сидел лысый старик и, придерживая локтем сетку с огурцами, читал газету. Сетку нюхала тонконосая шавка подозрительного экстерьера. Из соседнего двора вывернула белая "Волга" и, набирая скорость, помчалась по дымящемуся июльскому асфальту…

Девушку Владимир заметил не сразу — солнце в глаза било.

Девушка стояла прямо посреди дороги, то есть прямо на проезжей части, и издали Владимиру было пока ясно то, что она о чем-то думает. Думает так сосредоточенно, что не видит грузовика, выруливающего на эту полосу движения…

Он сделал еще несколько шагов и остановился.

Старик с шелестом перевернул страницу. Шавка зевнула…

Девушка не двигалась. Поза ее о чем-то напоминала Владимиру, о чем-то из романа про Таис Афинскую, в котором было также жарко, но главное были идеи, и идеи эти обладали такой силой, что заставляли забыть об окружающем… Дура, со злостью подумал Владимир.

Грузовик, выпустив облачко дыма, с озабоченным видом — с каким всегда ездят грузовики — помчался к девушке…

Что-то сжалось у Владимира в груди, и он даже забыл, что за черным стеклом кабины может сидеть кто-то разумный, кто-то такой же, как он, — его гипнотизировал бестолковый, слепой взгляд фар, устремленных на девушку… Прошло еще несколько секунд, и он понял, что грузовик не остановится. "Эй!" — крикнул он, но вместо ясного грудного звука из его рта вылетел жалкий хрип.

Старик поднял лицо и сложил газету. Шавка тявкнула…

Закашлявшись, Владимир помахал рукой. Расстояние между девушкой и бестолково таращившимися фарами над мощным бампером убывало с неумолимой, страшной быстротой.

— Дура! — неожиданно для себя рявкнул он — получилось, — и бросился на дорогу…

Рев многосильного двигателя втискивался между до-мов. На темно-зеленом пыльном капоте Владимир успел различить железную нашлепку со страшными буквами: "КрАЗ"…

— Дура!

Времени не было — почти не было. Девушка оглянулась и взвизгнула, Владимир сбил ее с ног, и оба покатились на газон между дорогой и тротуаром.

Мимо оглушительной стальной лавиной пронесся грузовик…

Владимир, точно авоську с битым стеклом, вытащил из-под себя левую руку — рука была странно легкая и в крови — и поджал колени…

Заскрипели тормоза…

Боль возникла вспышкой, ослепив на миг… Он охнул. Что-то нaдo было делать, и он лишь придумал подползти к дереву и потереться о него затылком.

"Раз-два, раз-два," — взялся он считать при этом, как будто делал пробежку… Чуть-чуть стало отпускать, но как-то странно, и он понял, что рука немеет… Отдышавшись и подняв глаза, увидел над собой вытянутые лоснящиеся шары лиц девушки и водителя.

— Ну что? — оскалившись, прогудел водитель, рыжий испуганный детина лет двадцати. — А?

Тут же, в телефонной будке, лысый старик вызывал скорую помощь и кричал кому-то, что — да, да, да…

Владимир покачал головой и перевел взгляд на девушку. Ее правильное, с зелеными глазами, лицо все никак не могло выделиться из шара, пульсировало, и моментами мерцающая пелена застилала его.

— Ну, гетера, — прошептал Владимир и вскрикнул, задев коленом пальцы руки. — Чер-р-рт…

Девушка приблизилась к нему, чтобы помочь, но в это же время детина протянул свои веснушчатые ручищи. Девушка, ойкнув, отскочила в сторону, и у Владимира не было времени напомнить детине о правилах хорошего тона — тот взял его за больную руку, и он потерял сознание.

Первое, что он увидел потом, был белый плафон.

Белый круглый плафон. На противоположной белой стене висел плакат с изображением красивой девушки в белом халате и чепчике.

Владимир лежал на больничной койке. Он вспомнил про гетеру и сказал: "А-а…" — Очнулся, — со вздохом произнесла медсестра.

— Где я? — глупо спросил Владимир. У него заплетался язык.

— На небе… — Медсестра опять вздохнула. — Фамилия.

— Кузнечиков. Гм.

— Серьезно?

— Серьезно…

Оглядев себя, Владимир увидел, что от кисти до самого плеча левая рука в гипсе. Что-то тяжелое, липкое лежало и на ключице.

Нестерпимо пахло медикаментами.

Записав возраст, адрес, группу крови и обидевшись из-за просьбы сообщить в институт, медсестра ушла…

Владимир подергал себя за ухо. Вокруг него стояли такие же больничные койки, на койках лежали одинаковые люди с перебинтованными головами, руками, ногами, эти люди потихоньку переговаривались между собой, даже хихикали, и постепенно ему стало невыносимо жаль своего молодого изуродованного тела.

Слезы навернулись сами собой, когда он еще раз оглядел руку и попытался увидеть ключицу. Снова возникла боль — теперь уже несильная и глухая.

И тут он увидел гетеру…

Он спросил у нее: — Ну и что?

Гетера не ответила.

— Как тебя зовут? — повысил голос Владимир. — Ты тут работаешь? Где твой халат?..

Гетера молчала, глядя на него с непонятной улыбкой.

— Что, оглохла? Да?

Палата наполнилась скрипом кроватных пружин, разговоры смолкли. На Владимира смотрели со всех сторон… Он хотел сказать что-то еще, — всем, но сдержался.

Открылась дверь, и в палату вошел милиционер.

Он неуверенно потоптался, потому что именно на него был устремлен возмущенный взгляд Владимира, и представился: — Младший лейтенант ГАИ Прутков…

— … Я по поводу недавнего происшествия, — пояснил он, снимая фуражку и усаживаясь на табурет рядом с Владимиром. — Вы не расстраивайтесь. Рука и ключица. Пройдет… Так вот. — Лицо его поскучнело, уменьшилось. — Сорок минут назад — я пока исхожу из показаний водителя — грузовик 17–06 БТР шел по улице Пушкина, на которую свернул с Дружбы Народов. Через квартал перед капотом автомобиля, движущегося со скоростью сорок пять километров в час, появляетесь вы… Это, собственно, все… Я ожидаю, что вы что-нибудь добавите к сказанному…