Василий Головачев - Реквием машине времени

Совсем близко, за тонкими намокшими стенками палатки, пугающе громко раздался длинный пронзительный вой, прервавшийся на высокой ноте. В нем явственно прозвучала угроза и холодный вызов.

Все вскочили с мест. Тая вцепилась Кострову в руку.

За стенками послышалась команда и удаляющийся топот.

— Что это?! — спросил в наступившей тишине Зиновьев. — Третий раз слышу!

— Ответ пауков, — спокойно сказал Ивашура, — дружеский совет их не трогать.

Последующие дни были заняты суетой, связанной с размещением прибывающих специалистов всех рангов, изучением реакции пауков на действия людей и спорами ученых, предложивших несколько гипотез и отстаивающих каждый свою.

Костров как старожил нес службу проводника одного из малых исследовательских отрядов, в который входили немолодой кандидат биологических наук, один из электриков, норовивший все потрогать своими руками, старик Гришин, профессор экологии Московского университета, и эксперт Валера из отдела Ивашуры, чрезвычайно энергичный и любознательный. Из-за его рассеянности Костров все время вынужден был держаться начеку, так как олицетворял собой силы безопасности отряда и отвечал за действия и здоровье каждого целиком и полностью. А Валера — маленький, кругленький, как шарик для пинг-понга, в очередной раз выброшенный стальной рукой Кострова из скопления паутин, — только помаргивал белесыми ресницами, продолжая глазеть по сторонам и забывая о самой элементарной осторожности. Зато у него была своя «выстраданная» гипотеза, о которой он любил размышлять вслух.

— Вы знаете, у него в самом деле интересная гипотеза, — признался как-то Кострову сухопарый медлительный Гришин. — Я все чаще прихожу к выводу, что этот молодой человек в чем-то прав.

— В чем же? В том, что человечество «нарушило тонкую структуру времени» и от этого образовался канал, по которому пауки из силурийского периода «прорвались» в наше время?

Гришин уловил в голосе Ивана иронию, но остался спокойным.

Они стояли на бугре, поросшем тонкими дубками. Под ногами шуршали опавшие листья, сплошным слоем усеявшие землю. В лощине у одной из паутин, сплетенной пауками совсем недавно, возились с приборами биолог и электрик, а эксперт Валера стоял на коленях возле пустого муравейника и размышлял о чем-то вслух.

— Нет, в пришельцев из чужих времен я не верю, — ответил Гришин. — Много неувязок, идея бездоказательна, хотя небезынтересна. Понимаете, ни прапауки, ни пауки сегодняшнего дня не живут колониями, как муравьи, например. А тут налицо паучья колония! Нонсенс! Пауки — хищные насекомые! Главное, однако, не в этом. Вам не кажется символичным, что пауки появились в самом чистом — экологически чистом — уголке земной природы?

— Не знаю, — осторожно сказал Костров, не понимая, куда клонит Гришин. — Вы считаете, что центр Брянского леса — наиболее подходящее для пауков место? Или оно выбрано ими разумно?

— Разумно — не то слово, хотя стоит задуматься над тем, что заставило пауков трудиться коллективно. Я хочу сказать, что пауки — живородящие твари, они не могли вылупиться из яиц, пролежавших в земле сотни миллионов лет. Понимаете?

— Тогда Валера прав, и пауки появились здесь через «тоннель времени»…

Гришин с неопределенной гримасой покачал головой.

— Дался вам этот «тоннель»… Вы упомянули о «разумности» пауков…

— Коллектива пауков.

— Разумеется. Так вот, если бы этот коллектив был разумен, он никогда бы не выбрал для развития Брянский лес, да и вообще умеренные широты. Нет-нет, пауки появились в здешних местах случайно, будьте уверены.

— Почему вы так думаете?

— Вы замеряли температуру поближе к паутинному скоплению? Вижу, что нет. А мои коллеги замерили, и оказалось, что под паутинным пологом температура на пятнадцать-двадцать градусов выше, чем в среднем по лесу!

— Микроклимат? — хмыкнул Костров, вспоминая свой бредовый сон.

— Верно, микроклимат. Пауки строят себе дом по всем правилам строительного искусства, с отоплением от линии электропередачи и водопроводом.

— Тогда следует принять за аксиому, что они таки разумны. — Костров пожал плечами. — Почему бы и нет? У Валеры есть еще одна гипотеза, что пауки пожаловали к нам из «соседнего измерения».

Гришин поморщился.

— Несерьезно. Валера в этой гипотезе не оригинален, о соседних измерениях, по-моему, даже фантасты перестали писать. Пауки действуют целесообразно, это верно, но называть их действия разумными я бы не стал. Их строительная деятельность — наверняка проявление какого-то сложного инстинкта, о котором мы не имеем ни малейшего представления. Не будете же вы отрицать, что в природе существуют примеры подобных явлений, которые мы, однако, не причисляем к разумным.

— Но что строят пауки? Масштаб их деятельности не так уж мал.

— Что? Убежища, например, «город», так сказать. Близятся зимний период, холода, вот они и спешат. Это самое простое и, может быть, самое близкое к истине объяснение. А может быть, они ищут способ вернуться туда, откуда прибыли, ведь появились же они откуда-то, из какой-то странной экологической ниши? Видите, и я вслед за вами начал фантазировать.

— И совсем неплохо, — похвалил Костров. — Экологическая ниша, заселенная силурийскими пауками, «замороженная» в веках в Брянских лесах и открывшаяся сегодня! Совсем неплохо! Только какая причина заставила ее раскапсулироваться?

Гришин развел руками.

— Чего не знаю, того не знаю. Давайте догоним наших коллег, они уже ушли вперед. Кстати, мне послышался возглас Валеры…

Костров огляделся и бросился в лощину. Возле паутинной «башни» он нашел Валеру, замершего в странном ожидании: глаза расширены, взгляд устремлен в бесконечность, лицо бледное, лоб покрыт испариной.

Костров тронул его за плечо, и Валера безвольно упал, словно мягкая тряпичная кукла. Испугавшись, Иван позвал остальных и принялся делать парню искусственное дыхание. Втроем они с трудом привели молодого эксперта в чувство. Очнувшись, тот бессмысленным взором обвел встревоженных товарищей, кусты и, пробормотав что-то о «немыслимой жаре, древних папоротниках», пожаловался на сильную головную боль.

Пришлось возвращаться в лагерь и оставить пострадавшего под присмотром добровольной медсестры — Таи.

— Инфразвук? — спросил Ивашура, отведя их в сторону.

— Не похоже, — ответил Костров. — Мы бы тоже почувствовали.

— Тогда электрошок. Замерили электрическое поле в том месте?

Костров переглянулся с Гришиным и виновато опустил голову.

— Не догадался.

Ивашура нахмурился:

— Несерьезно, Иван.

Костров слегка покраснел под изучающим взглядом Гришина и вдруг неожиданно для себя самого рассказал им свой странный сон — «путешествие во времени» — и присоединил слова Валеры о жаре и папоротниках.

— М-да-а… — протянул Гришин. — Как, вы говорите, выглядели эти деревья?

— Высокие стройные колонны, пушистые, словно в шерсти, с пучками больших «перьев» на вершинах.

— Похожи на кордаиты или на сигиллярии, но не совсем…

— Вы что же, всерьез полагаете, что Иван побывал в девонском периоде? — прищурился Ивашура.

— Не думаю, но… чего только не приходит в голову при близком знакомстве с пауками. А «сон» Кострова, кстати, не лишен здравого смысла. Наши пауки не зря создают себе микроклимат, значит, привыкли к более жаркому климату. Там же, где, по словам Ивана… э-э… Петровича, он оказался, было очень жарко. Совпадение?

Ивашура задумался, вздохнул и отошел. Как-то само собой получилось, что он стал начальником комплексной экспедиции и взял на свои плечи всю полноту ответственности. В реальность «сна» Кострова он не поверил, как не верил и сам Иван. Слишком уж сказочным было допущение «путешествия во времени». Скорее всего «сон» был галлюцинацией, вызванной инфразвуковым ударом или электрошоком. То же самое случилось, очевидно, и с Валерой…

Погода не менялась. Целыми днями моросил мелкий, занудливый дождь, превративший дорогу в грязевой поток. Все ходили мокрые, измазанные торфом, глиной и зеленью. Одежда не успевала просыхать за ночь, и приходилось с отвращением натягивать на себя распаренные сырые брюки, рубашку и куртку. Один Гаспарян сохранял вид «столичной штучки» и ходил сухой, словно переодевался каждый час.

Тая раздобыла где-то палатку и переносила тяготы походной жизни вместе с остальными, не обращая внимания на уговоры новых друзей «беречь здоровье в городе».

— Всем известно, что на природе здоровей, — смеялась она.

Когда в четверг, на шестой день пребывания ученых у паучьего «города», Костров вернулся с вечерней бесплодной прогулки, Таи в палатке не было. Обнаружив, что Ивашуры тоже нет, он швырнул в угол свою куртку и принялся насвистывать невеселую мелодию, прикидывая, где в это время может находиться начальник отдела.