– Готовы, мистер Стоун? – спросил Боб.
– Да. Зовите меня Ник, – отозвался я.
* * *
Мы стучали и шумели изо всех сил, но безрезультатно. Потом у нас появилась идея пройти через туалет первого класса. Мы спустились на землю в том месте, где в нее вонзился нос самолета – ночью он погрузился немного глубже, – и заглянули в ветровое стекло: там, где было меньше трещин. Пилоты находились внутри, все трое, но ни один из них не шевелился. Определить, дышат ли они, было невозможно. Мы впятером – Боб, трое ребят с озера и я – несколько часов пытались добиться результата, и в конце концов я понял, что валюсь с ног от усталости.
– Я сделаю перерыв, парни, – сказал я. – Схожу к озеру. Если сумеете попасть внутрь, позовите меня.
– Ты можешь отдохнуть здесь, Ник! – крикнул Уорд, но я быстро спустился по импровизированной лестнице и зашагал к лесу, прежде чем он успел меня остановить.
На самом деле я хотел взглянуть на Харпер. Уже миновал полдень, а я все еще продолжал думать об этой женщине. Не обращая внимания на крики Боба, который был явно не из тех, кто быстро сдается, я скрылся среди деревьев в густом лесу.
По дороге к озеру я пытался понять, почему так и не появились спасатели. Даже если мы упали в отдаленной части Англии, наш костер, вне всякого сомнения, засекли бы спутники. Или вертолеты увидели бы столб дыма. Впрочем, я решил, что начну беспокоиться об этом завтра утром. В любом случае я мало что мог сделать, а значит, следовало сосредоточить внимание на тех, кому удалось выжить. Тепло, еда и медицинская помощь могли оказаться для некоторых пассажиров решающими факторами.
Прошлой ночью я родила носорога. Но не обычного, а беременного близнецами. И с тремя рогами. Рогов было многовато. Я произвела на свет носорога с тремя рогами, беременного близнецами.
Я радовалась, что могу дышать, но мне по-прежнему не нравилось, что каждый мой вдох сопровождается болью, и я решила, что буду лежать, пока мне не станет легче. Однако было в моем положении и хорошее: я не сомневалась, что за это время обязательно похудею. Я совсем не хотела есть и даже не могла представить, какие мучения мне придется пережить, если я соберусь проглотить хоть маленький кусочек.
Лежа у костра, спеленатая, как младенец, я была уверена, что выберусь из своего кокона гораздо более стройной, остроумной и совершенно здоровой. Как феникс, восстающий из пепла, готовый воспарить над озером под пронзительный крик, восславляющий свободу и приводящий всех в трепет, прежде чем вернуться к своей жалкой жизни.
* * *
Приходила доктор. Она вела себя гораздо суровее, чем вчера. Разговаривала сухо, только по делу и немного занудно. И, хотя ей следовало бы научиться быть мягче с пациентами, она показалась мне умной. Врач рассказала мне, что произошло, и добавила, что дала обезболивающие таблетки после того, как меня вытащили из воды. Я этого не помню, но она сказала, что они могут вызывать диковинные сны и путаницу в мыслях (я не стала говорить ей про носорога и феникса, решив, что, с точки зрения медицины, они не важны).
Больше всего доктора беспокоила моя нога с ужасной рваной раной, которую я получила, когда зацепилась за что-то в самолете. Доктор перебинтовала ее и сказала, что должна постоянно за нею наблюдать.
Единственное, что я помнила после вчерашней ночи, – это эйфория от того, что мне удалось спасти нескольких человек, особенно детей, которых я вынесла сама. А потом еще холод и руки Ника, который меня куда-то тянул… и больше ничего.
* * *
Когда я проснулась, это было ужасно, потому что болеутоляющие перестали действовать. Ник прислал еды, но я не могла есть и отдала все другим пассажирам. Я хотела спать.
* * *
Несколько минут назад мимо меня прошла девочка-индианка лет двенадцати, та самая, в футболке «Мир Диснея».
Мне стало так хорошо, что я смогла встать и решила немного погулять. Моя правая нога вела себя не так чтобы очень хорошо: с каждым шагом все тело наполняла боль, но довольно скоро она стала вполне терпимой.
Днем было не так холодно, как ночью, но в целом стоять оказалось больнее, чем лежать.
Что делать? Люди по большей части старались держаться вместе, но почти никто не разговаривал. Некоторые молча носили ветки из леса, чтобы поддерживать огонь в умирающем костре, и я решила, что это дело не хуже любого другого.
Пройдя примерно сто футов в глубь леса, я услышала голос, который узнала и который ненавидела.
– Не беспокойся, – сказал Грейсон в своей отвратительной снисходительной манере. – Я достану тебя, когда ты будешь меньше всего этого ожидать.
– Я и сейчас не ожидаю, – прозвучал спокойный ответ Ника.
Я подошла ближе и увидела их обоих. Стоун был совершенно измучен: черные круги залегли у него под глазами, взгляд которых был таким жестким, какого я у этого человека до сих пор не видела. Грейсон держал в руке большую палку, но стоял ко мне спиной и лицом к Нику.
Я сделала шаг в их сторону, и у меня под ногой хрустнула ветка. Подняв глаза, я увидела, что оба мужчины смотрят на меня.
– Господи, ты как вирус! – заявил Шоу. – От тебя невозможно избавиться. – Он замолчал, дожидаясь ответа, но я молчала. – Бьюсь об заклад, тебе все это нравится. Лучшее, что случилось в твоей жизни, верно?
– Ты как? – спросил Ник, взглянув на меня.
– Нормально – отозвалась я. – А ты?
– Все хорошо.
– О, ради всех святых! Извините, но меня сейчас от вас стошнит! – Грейсон промаршировал мимо меня. – Скажи своему дружку, Харпер, чтобы спал с одним открытым глазом.
Через несколько секунд я услышала, как он швырнул палку в костер.
Стоун стоял передо мной с серьезным, напряженным лицом, и мне стало интересно, что между ними произошло.
– Я виноват в том, что случилось с тобою ночью, – сказал Ник. – Я заставил тебя туда пойти.
– Ничего подобного! – запротестовала я.
– Нет, виноват. Если бы с тобою что-нибудь случилось…
– Послушай, если бы мне пришлось сделать это еще раз, я бы снова поплыла туда не задумываясь, даже если б не проснулась сегодня утром возле костра! Я видела детей, которых вытащила из самолета. Риск того стоил. Для меня – стоил.
Стоун кивнул, глядя себе под ноги. Его лицо оставалось серьезным, но я видела, что напряжение начало отступать, и у меня возникло ощущение, будто мимо меня пронесся поток холодного воздуха.
– Что у тебя болит? – спросил он.
– Всё. У меня болит всё тело.
Он улыбнулся, выдохнул и впервые за все время рассмеялся:
– У меня тоже!..
Ник рассказал о последних событиях, когда мы возвращались к костру, собирая ветки, лежавшие на земле. Ни у кого не работали мобильные телефоны, что было странно, но в принципе возможно в сельской Англии. Стоун попытался попасть в кабину самолета, но у него ничего не вышло. Он считал, что пилоты погибли: ему удалось заглянуть внутрь плотно закрытой кабины, которая оказалась смертельной ловушкой для сидевших там летчиков. Бедняги…
У костра я настояла, чтобы он взял одно из моих одеял. Ник сначала возражал, но в конце концов сдался. Потом мы некоторое время сидели молча, хотя я отчаянно хотела спросить его, откуда он и чем зарабатывает на жизнь. И вообще мне было интересно, каков Ник Стоун в обычных обстоятельствах, когда не спасает пассажиров с потерпевшего крушение самолета, который упал в ледяное озеро. Я никогда в жизни не встречала похожих на него людей. Создавалось впечатление, что его доставили на планету Земля из какого-то другого места, где не было человеческих слабостей и недостатков.
Я уже собралась задать первый вопрос, который повторила в уме примерно девять раз, когда кто-то пробежал мимо нас и чуть не налетел на Ника.
Оказалось, что это Майк, парень в зеленой футболке с надписью «Селтикс». Он посмотрел на Стоуна и, задыхаясь, выпалил:
– Мы… вошли.
Я с огромным трудом поспевала за Ником и Майком, когда мы шли по лесу. Температура воздуха падала, а боль в ноге становилась все сильнее.
Когда мы добрались до носовой части самолета, мои спутники начали взбираться по сваленному в кучу багажу и обломкам самолета, превращенным в подобие лестницы. Стоун остановился наверху и протянул мне руку – совсем как ночью на озере.
Я неуклюже полезла за ними, и Ник схватил меня за руку и подтащил к порогу. Я налетела на него, и волна жуткой боли окатила все мое тело, но я ни на секунду об этом не пожалела.
Два других спасателя из нашего отряда – их имена я забыла – были уже там вместе с каким-то не знакомым мне мужчиной, невысоким, лысым и одетым в черный свитер. Он скептически посмотрел на меня поверх крошечных круглых очков, как будто хотел спросить, кто пригласил девочку в домик на дереве, построенный из обломков самолета, куда допускаются только мальчики.
– Харпер, это Боб Уорд, – представил его Ник. – И ты ведь помнишь Уатта и Сета, они ночью были с нами в самолете.
