- Ну, а часы твои?
- Об этом обязательно надо думать. Ничего нельзя позабыть. А то останется. - Она опять засмеялась. - Сперва я все про босоножки забывала. Смотрю на них и сама удивляюсь: как же это здесь мои пустые босоножки стоят. Хочу нагнуться, взять их и переставить, а они на ногах.
- М-да...
Я помолчал. Все-таки хорошая она девчонка. Жаль, что на черепашку похожа.
Тут я спохватился, взглянул на Риту - нет, прослушивать она не умела. Лицо у нее было совершенно спокойное.
- Так, значит, с мая ты здесь все время живешь... И писем не получаешь...
Рита кивнула.
- Ну, а другие?
- Славка получает, это точно. Он тоже из Москвы, как и ты. А другие - не говорят.
Что-то все это меня беспокоило.
- А учителей здесь сколько?
- Трое.
- Как трое? И больше никого нет?
- Никого.
- Как же они справляются?
- Подумаешь, - беззаботно сказала Рита. - Нас ведь тоже немного.
- Это, конечно, так... А кто в столовой работает?
- Никто.
Я совершенно растерялся.
- Так что же, значит, здесь, - я показал рукой на купол, - всего-навсего десять человек?
- Наверно, - подумав, ответила Рита. - А что тут такого?
- Да ничего... А где учителя обедают? Что-то я их в столовой не вижу.
- Я тоже. Наверно, у них своя, отдельная.
- А где они живут?
- Вон там, в голубом домике. Мы туда не ходим.
- Почему?
- Вот принялся! - Рита засмеялась. - Прямо как Олег Рыжов. Он тоже, как приехал, всех вопросами изводил.
Нет, не успокоил меня разговор с Черепашкой. Наоборот, совсем стало смутно. Я встал и, промямлив что-то неважное, пошел к себе в комнату. Мне непременно нужно было еще с кем-нибудь поговорить. Скорее всего, с Олегом.
13
Олег пришел ко мне сам минут через пятнадцать. Впрочем, это и не удивительно: ведь он умел читать мысли.
Олег сел на край письменного стола, спиной к окну, - наверное, чтоб мне труднее было разглядеть выражение его лица, - и какое-то время без всякого стеснения меня прослушивал. Вид у него был невозмутимый, уверенный. Я бы сказал, командирский вид. Хотя он вовсе не был старожилом в школе: оказывается, он приехал сюда позже Черепашки.
- Не обижайся, - сказал он наконец, - что мы тебя так встретили. Сам понимаешь: программа, нагрузка. Так измотаешься за день, что хоть выжимай. Спецшкола есть спецшкола.
Я молчал.
- Но подготовка здесь у нас будет классная. Считай, что тебе повезло. Десятилетку в два счета окончишь. И - прямая дорожка в любой институт. Я из восьмого класса сюда явился. Скажи мне кто-нибудь, что через три месяца я буду рассчитывать интегральные схемы, ни за что бы не поверил.
Я по-прежнему молчал.
- Ты куда поступать собираешься?
Я пожал плечами.
- Ну да, рановато еще говорить. Лично я решил в авиационный.
- А зачем? - быстро спросил я.
- Что значит "зачем"? - степенно возразил Олег. - Самолеты буду строить.
- А зачем? Дмитриенко и так летает.
- Дмитриенко летает, а я не могу.
- Научись.
Олег внимательно на меня посмотрел:
- Не понимаю, к чему ты клонишь.
- Зато я кое-что понимаю, - со злостью сказал я. - Ты пришел меня успокоить.
- Допустим. Что же тут плохого?
- Да ничего. Общественное поручение выполняешь.
- Даже если так.
Я выразительно показал глазами на стенку.
- Не понимаю, - недовольно сказал Олег.
- Врешь, понимаешь. Комнаты здесь прослушиваются?
Взгляд Олега стал беспокойным.
- Интересное у тебя настроение. Ты, собственно, куда попал?
- Не знаю, - признался я. - А ты?
- В спецшколу.
- Тебе здесь все нравится?
- Разумеется.
- И ничего не кажется странным?
- Абсолютно.
- Так вот, ты лжешь, - резко сказал я. - И если ты пришел только за этим, то выход - у тебя за спиной.
Олег машинально оглянулся.
- Да, да, именно там, - злорадно сказал я.
- Ну, как знаешь. - Он встал. - К тебе по-хорошему...
Он медлил.
- Да никуда ты не уйдешь, - сказал я. - Садись.
Он сел.
- Ты пришел меня успокоить, - напомнил я.
- Ты это уже говорил, - отозвался Олег.
- Ничего, еще раз послушаешь. Ты хочешь, чтобы я не волновался. И чтобы по моим мыслям "птичий базар" не заподозрил ничего нехорошего. Так ведь?
Теперь молчал Олег. Я знал, что попал в самую точку.
- А я и не собираюсь успокаиваться. Пока не пойму, что к чему. Возможно, это вы первое время радовались, как телята, но я не так устроен.
- Уезжай, кто тебе мешает? - Олег пожал плечами.
Я удивился. Этого я не ожидал.
- Да уж, насильно держать не станут, - сказал Олег.
- И что ж, ты хочешь сказать, что все вы здесь сидите по своей воле?
- Конечно.
- И на каникулы не выезжаете?
- Здесь и так хорошо.
Олег уже усмехался. Он нащупал мою слабинку и теперь с каждой минутой становился все спокойнее и увереннее. Он понял, что уходить отсюда мне не хочется. А ведь сначала я почти припер его к стенке. Моя ошибка: погнался за легким успехом. Но очень уж мне хотелось узнать, что ребята держат в таком секрете.
- Ты ошибаешься, - сказал Олег, - нет у нас никаких секретов. Ну, обсуждаем учителей. Ну, говорим о них разные разности. Ты что, в обычной школе никогда не учился? Разумеется, нам не хочется, чтобы они об этом знали. Так очень просто можно и вылететь отсюда. Учителя тоже люди и способны обижаться. А потом всю жизнь будешь каяться. Семь человек на весь Союз!.. Так что не ломай себе голову.
Он встал. На этот раз с твердым решением не задерживаться. Но в дверях все же остановился и сказал:
- Сам ход твоих рассуждений порочен. Уж если они... - он кивнул в сторону голубого домика, - если они знают, о чем мы думаем...
- О чем Я думаю, - перебил я его. - И Рита.
- Ну да, о чем вы думаете. Так вот, если это для них не секрет, то с чего ты взял, что я могу успокоить тебя так, чтобы они этого не заметили? Да и сейчас, по твоей логике, они должны слышать каждое наше слово. Не так ли?
Я кивнул.
- Возможно, они и слышат. Но это не имеет никакого значения. Единственная их цель - научить нас всему, что мы можем усвоить. Впрочем, Дроздов тебе об этом уже говорил. Кроме того, успокоить тебя они могут куда лучше, чем я. И быстрее. Могут, но не хотят. Волнуйся сколько влезет. Всего хорошего.
14
Олег ушел в сильной позиции, но убедить меня он не убедил. Глаза его выдавали, что что-то здесь не так. Скорее всего, он явился проверить, помню я о чем-то случайно мне сказанном или нет. И, убедившись, что не помню, спокойно ушел. Проговориться могла только Соня, недаром она так встревожилась возле учительской. И "птичий базар" здесь ни при чем. Соня меня обманула. Заставила скрывать то, что всем давным-давно известно, а о чем-то другом - позабыть. Но о чем? Сколько я ни ломал голову, я не мог вспомнить. Виктор Васильевич прав: в голове у меня была сплошная окрошка. Ну, что ж, пусть "птичий базар" знает, что у меня душа не на месте. Посмотрим, как они на это прореагируют. Но мама мама ни в коем случае не должна об этом знать.
