Свени не подозревал, что его одинокая битва с ветром, миллионами клыков обгрызающим фундамент станции, подобна тем, что вели герои древних саг. Его внимание поглощала борьба с самим собой. Он всего лишь выполнял свое дело, и не более того.
Не было кодового сигнала, который открыл бы Майклджону правду о колонии и ее обитателях. — Но любой из пяти сигналов поможет ему убраться с Ганимеда.
Свени еще раз проверил передатчик, передвинул стрелку-указатель на один из медных контактов и нажал клавишу, посылая Майклджону комбинацию ХХАНУ. Полчаса спустя встроенный в рацию осциллятор начал ритмично попискивать, подтверждая, что Майклджон все еще кружится на орбите вокруг Ганимеда и что сигнал принят.
Свени оставил передатчик на столе станции, вернулся в колонию и честно рассказал Рулману все: кто он и что сделал.
Если Рулман и пришел в ярость, то не показал этого, но его сдержанность была куда страшнее открытой вспышки бешенства. Он просто сидел и смотрел на Свени через стол. С его лица исчезло добродушие, а из взгляда — тепло. Несколько секунд спустя Свени понял, что Рулман его просто не видит, занятый собственными мыслями. Его гнев обращен вовнутрь.
— Я потрясен, — сказал он бесстрашно. — Я потрясен собственной слепотой. Я должен был предусмотреть нечто подобное. Но я и не подозревал, что они имеют нужное оборудование и знания и рискнут поставить все на карту такой долговременной программы. Короче, я был идиотом!
На миг его голос приобрел эмоциональную окраску, прозвучавший в нем сарказм заставил Свени поежиться, хотя пока что он не услышал ни слова упрека. Ученый бичевал самого себя.
Свени осторожно сказал:
— Откуда же вы могли знать? Я мог попасться на многих пустяках, но изо всех сил старался, чтобы этого не случилось. Это могло бы продолжаться еще долго.
— Ты? — переспросил Рулман с насмешкой, которая была страшнее удара. — Ты виноват настолько, насколько может быть виновата машина, Дональд. Я слишком хорошо разбираюсь в пантропологии, чтобы думать иначе. Твое поведение было жестко запрограммировано.
— Разве? — возмутился Свени. — Я ведь сам пришел и все рассказал.
— Ну и что? Неужели это может теперь кому-нибудь помочь? Я уверен, что земляне предусмотрели и такую вероятность. Ты попытался сыграть за обе стороны против третьей, против себя.
— Вы уверены?
— Вполне, — сказал Рулман. — Они придумали для тебя приманку. Судя по вопросам, которые ты задавал, обещали трансформировать тебя в нормального человека, как только узнают от нас, как это сделать. Но все дело в том, что это принципиально невозможно. Я очень сожалею, Дональд, поверь мне. Не твоя вина, что они превратили тебя в существо вместо личности. Но и в колонии у тебя теперь нет будущего. Ты всего лишь бомба, к тому же взорвавшаяся.
Отца Свени никогда не знал, а его «создатели» смогли вложить в него не слишком много уважения к старшим. Он вдруг обнаружил, что Рулман вызывает у него ярость.
— Что за чушь вы несете, доктор Рулман? — выкрикнул он. — Ничто еще не взорвалось. И я могу дать вам массу полезных сведений. Конечно, если вы заранее решили сдаться…
Рулман поднял на него глаза.
— А что ты можешь знать? — удивился он. — Ты сам сказал, (что решение примет компьютер. Неподходящее время для блефа, Дональд.
— Зачем мне блефовать? Я больше, чем кто-либо знаю, как поступит Земля, что она предпримет. Колония слишком долго была в изоляции. У меня самый свежий опыт общения с землянами. Я бы вообще не пришел, если бы считал положение безнадежным. Сообщение, которое я послал, оставляет колонии некоторую надежду. Я не веду двойной игры, понимаете? Я целиком на вашей стороне! И хуже всего было бы вообще не посылать ничего. А пока что у нас есть передышка.
— И почему ты думаешь, — медленно сказал Рулман, — что я тебе поверю?
— Дело ваше, — резко ответил Свени. — Я и сам не слишком верю вам. Я еще не убедился, каково мое будущее здесь. И не я один. Слишком много тайн.
— Тайн? — изумился Рулман. — В каком смысле? Что нам скрывать?
— Я говорю о проекте. И еще о том преступлении, из-за которого Земля стремится заполучить колонистов обратно. В особенности вас, доктор.
— Но… э-э… это знают все, Дональд. Это же общеизвестный факт.
— Возможно, что и так. Но вот незадача — мне-то он неизвестен! И большинство колонистов, считая этот факт общеизвестным, ограничивается косвенными намеками. Словно это шутка, которую должны знать все. Между тем, половина второго поколения на Ганимеде имеет самое туманное представление о прошлом. А это опасно.
Рулман откинулся на спинку кресла и довольно долго молчал.
— Дети часто не задают вопросов, даже если не знают на них ответов, — пробормотал он. Обвинения Свени ошеломили его больше, чем признание. — Они любят делать вид, что знают ответ, даже если это не так. Это поднимает их в собственных глазах.
— И дети, и шпионы, — сказал Свени, — не могут задавать некоторые вопросы, и почти по одинаковой причине. И чем меньше знают дети, тем больше шансов у шпиона остаться незамеченным среди взрослых.
— Я начинаю понимать, — протянул Рулман. — Мы считали, что защищены от нападения и шпионов, потому что землянину не выжить здесь без специального оборудования, которое легко засечь. Беспечность мы сделала нас легко уязвимыми.
— Именно так. Наверное, если бы мой отец остался жив, он бы позаботился, чтобы такого не случилось. Он разбирался в таких вещах. Хотя какое это теперь имеет значение?
— Нет, — возразил Рулман. — Это очень важно. Хотя твоего отца нет с нами, возможно, он дал нам орудие, чтобы исправить положение.
— Вы имеете в виду меня?
— Да. Кто бы ты ни был — в тебе его гены. Я начинаю надеяться. Что мы должны предпринять?
— Сначала, — попросил Свени, — расскажите, как возникла эта колония. И все остальное!
Это был долгий рассказ. Все началось с Управления.
До начала межпланетных полетов было еще далеко, когда большие города Америки потеряли контроль над транспортными проблемами. Городские власти, хотя и трепетали перед разгневанными избирателями — пешеходами и водителями, не располагали нужными средствами.
И тогда появилась наделенная обширными полномочиями полуобщественная организация — Управление транспорта. Оно возвело и поддерживало в рабочем состоянии такие транспортные сооружения, как Голландский и Линкольнский тоннели, мост Джорджа Вашингтона, аэровокзалы Тетесборо, Ла-Гуардиа, Айд-лин, Ньюарк. Не говоря уже о более мелких транспортных узлах и магистралях. Вскоре оно уже владело дорогами на огромной территории — от Флориды до границы штата Мэн — и взымало пошлину за проезд. Только взбунтовавшиеся землевладельцы еще продолжали сопротивляться засилью могущественного синдиката транспортных королей, обстреливая автострады из охотничьих ружей.
