Мюррей полагает, это связано с тем, что у рабов был способ справляться с депрессией, тогда как у их белых хозяев ничего подобного не имелось: рабы играли и пели блюз, и демон Суицид отступал. Кстати, Мюррей поделился со мной еще одной догадкой, и мне она показалась совершенно правильной. Он сказал, что блюз не может окончательно выгнать депрессию из дома, но прижимает ее к стенке и разгоняет по углам – везде, где звучит эта музыка. Можете взять на заметку – вдруг пригодится.
Иностранцы любят нас за наш джаз. А ненавидят вовсе не за свободу и справедливость для всех, на которые мы претендуем[14]. Они ненавидят нас за наше высокомерие.
* * *
Когда я ходил в начальную школу в Индианаполисе – это была школа № 43 имени Джеймса Уиткомба Райли, – мы любили рисовать будущее: дома будущего, корабли будущего, аэропланы будущего и так далее. Это были наши мечты о будущем. В то время вся страна, со всеми ее заводами и фабриками, будто остановилась. Была Великая депрессия, и слово «процветание» стало магическим словом. В один прекрасный день оно наступит, это Процветание. И мы готовились к нему. Мы представляли, в каких домах будут жить люди будущего. Идеальные жилища, идеальные средства передвижения.
Но сегодня все изменилось радикальным образом: моя дочь Лили, которой недавно исполнился двадцать один год, а вместе с ней и ваши дети, равно как и Джордж У. Буш (тоже до сих пор несмышленыш), Саддам Хусейн и все остальные, получили ужасающее наследство. Они унаследовали новейшую историю рабства, эпидемию СПИДа и атомные подлодки, дремлющие на дне исландских фьордов и в других точках Мирового океана. Их экипажи в любой момент готовы запустить огромную мясорубку по перетиранию мужчин, женщин и детей в радиоактивный пепел и костную муку при помощи ракет с ядерными боеголовками. Наши дети унаследовали технологии (причем мирные немногим лучше, чем военные), побочные продукты которых быстрыми темпами уничтожают планету как экосистему, дарующую нам воздух, пригодный для дыхания, воду, пригодную для питья, и поддерживающую жизнь в любых ее проявлениях.
Каждый, кому довелось заниматься наукой или хотя бы беседовать с учеными, не мог не заметить, что сегодня мы в большой опасности. Люди – как наши предки, так и мы сами – устроили на планете помойку.
Главная и неопровержимая истина сегодняшнего дня – и она сильно отравляет мне остаток дней – состоит в том, что людям совершенно наплевать, останется ли эта планета живой или погибнет. Ощущение такое, будто все ныне живущие – участники программы «Анонимные алкоголики» и не в состоянии жить иначе, кроме как одним днем. Кое у кого на горизонте проступают смутные очертания еще парочки дней этого едва обозримого будущего. Очень немногие из тех, кого я знаю, размышляют о том, какой мир они оставят внукам.
* * *
Много лет назад я был очень наивен. Я думал, что мы можем стать той гуманной и разумной Америкой, о которой мечтало столько людей моего поколения. Мы мечтали о такой Америке во времена Великой депрессии, когда у людей не было работы. А потом сражались и умирали за эту свою мечту во время Второй мировой войны, когда у людей не было мира.
Теперь я знаю: нет ни единого шанса, черт побери, что Америка станет гуманной и разумной. Потому что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Люди – это макаки, которые от вкуса власти пьянеют и теряют голову. По-вашему, утверждая, что наши лидеры – захмелевшие от власти макаки, я рискую подорвать боевой дух американских солдат, воюющих и гибнущих на Ближнем Востоке? Очнитесь! Их боевой дух, вместе с тысячами тел, уже давно разорван в клочья. Будто все они – лишь игрушки, подаренные избалованному ребенку на Рождество.
* * *
Самым разумным и искренним обращением ко всем, кого это как-либо затрагивало, произнесенным в связи с чудовищными человеческими бедами, навалившимися на людей по их же собственной вине, было выступление Авраама Линкольна на поле боя у Геттисберга, штат Пенсильвания[15], – в те времена, когда поля сражений были еще маленькими. Все поле можно было обозреть, сидя на лошади, с вершины холма. Причины и их последствия были простыми. Причиной был порох (смесь нитрата калия, древесного угля и серы), а результатом – вылетающий кусок металла. Или штык и мишень.
Вот что сказал Авраам Линкольн на поле брани затаившим дыхание солдатам:
Если взглянуть на вещи шире, у нас нет другого способа освятить, прославить или сделать эту землю достойной поклонения. Отважные солдаты – живые и мертвые, – сражавшиеся здесь, освятили ее своей кровью, и не в наших силах превознести или умалить величие содеянного ими.
Разве это не поэзия? В те времена ужасы и печали войны все еще могли показаться величественными. Тогдашние американцы все еще связывали войну с представлениями о чести и достоинстве. Они понимали, что к чему.
И позвольте мне заметить, что, распространяясь на эту тему, я успел сказать на сто (если не сверх того) слов больше, чем содержится во всем выступлении Линкольна при Геттисберге. Я безнадежно болтлив.
* * *
Принявшее в наши дни промышленные масштабы истребление совершенно беззащитных людей целыми семьями с одной лишь целью приобретения военного или дипломатического преимущества поражает своим размахом.
Сама идея не так уж и свежа, в конце концов. Старомодные средства ведения войны просто сменили на сверхсовременные разработки ученых из университетов.
И что, это работает?
Энтузиасты или фанаты такого подхода, если можно их так назвать, полагают, что лидеры политических организаций, которые, мягко говоря, доставляют нам неудобство, испытывают жалость по отношению к своим собственным людям. Когда они видят или по крайней мере слышат о хорошенько поджаренных женщинах, детях и пожилых людях, которые подобны им внешне, говорят на том же языке и, может быть, даже являются их родственниками, они начинают совершать промахи. Такова теория, как я ее понимаю.
Те, кто в это верит, с таким же успехом могут сделать символом нашей внешней политики Санта-Клауса.
* * *
Куда делись Марк Твен и Авраам Линкольн сейчас, когда они так нужны нам? Оба они были мальчишками из среднеамериканских штатов, и оба заставляли американскую нацию хохотать над собой, внушая при этом чувство глубокой благодарности за эти нравоучительные шутки. Только представьте себе, что бы они сказали сегодня!
Одно из самых уничижающих и душераздирающих произведений Марка Твена посвящено массовому убийству нашими солдатами шести сотен мужчин, женщин и детей народности моро во время нашего «освобождения» Филиппин после американо-испанской войны. Нашим бравым командующим был Леонард Вуд, в честь которого даже назвали форт в Миссури. Он так и называется – форт имени Леонарда Вуда.
