Лабастьер что-то сказал бабочкам, те откликнулись смехом и переливчатым воркованием.
— Они говорят, что ты — красавец, — перевел Лабастьер.
«Ну-ну, — подумал Грег, — люди тоже, почесывая за ухом у гориллы, бывает, приговаривают: „Ах ты мой красавец…“
— А еще, — продолжал император, — они говорят, что будут счастливы видеть тебя на сегодняшнем празднике.
«Для того и помыли?» — подумал Грег и нахмурился:
— Что еще за праздник?
— Он называется Праздником Соития, и для ураний это самое главное событие в году. Я специально разбудил тебя накануне праздника, чтобы ты украсил его своим присутствием. Если захочешь, конечно.
— А в чем его смысл?
— Изначально это был день, когда юноши и девушки выбирали друг друга в партнеры и демонстрировали свой выбор племени. И если племя соглашалось с выбором, они становились супругами… Урании — самые преданные мои подданные, и именно эта преданность когда-то давно чуть не привела их к полному вымиранию. Мне пришлось вмешаться и искусственно исправить демографическую ситуацию. Теперь этот праздник имеет дополнительный смысл…
— Какой?
— Он олицетворяет торжество возрождения вида.
«И дифирамбы императору», — подумал Грег, но, вспомнив о своем решении стать дипломатом, вслух сказал:
— Передай, что я буду рад присутствовать на вашем празднике.
Лабастьер вновь пропел что-то, и бабочки стали поспешно покидать площадь.
— Они летят отдыхать и готовиться, — пояснил император. — Не забывай, урании — ночные существа.
— А где он будет проходить, этот ваш праздник? — поинтересовался Грег.
— Здесь, — отозвался Лабастьер. — Это ведь главная площадь города ураний.
«Здорово! И как бы это, интересно, я смог не присутствовать на нем? Что и говорить, спасибо за приглашение…» Грегу захотелось как-то поддеть императора, и он задал вопрос, который вертелся у него на языке уже несколько минут:
— Ты сказал, что преданность чуть не привела ураний к вымиранию. Если не секрет, как это случилось?
— Будет лучше, если ты увидишь все сам. Сейчас мы попробуем, сможешь ли ты воспользоваться возможностями мнемопроектора. Его уже доставили. Сядь.
Тут только Грег заметил, что поблизости копошатся несколько бабочек с какой-то странной аппаратурой, и уселся подле, по-турецки скрестив ноги.
— Мы подсоединили к стандартному мнемопроектору обруч, рассчитанный на твою огромную голову, — сказал Лабастьер. — Надень его. Постарайся расслабиться и ни о чем не думать. Если мысль важна, она сама придет к тебе… Плыви по течению мысли… Расслабься!..
Не так-то легко расслабиться по команде! Но — надо так надо… Грегу ОЧЕНЬ хотелось увидеть то необычное, что сулили ему мнемотехнологии бабочек. Увидеть их мысли, увидеть мир их глазами. И в то же время он чувствовал, что подсознательно противится этому как вторжению в собственную личность…
«Спокойно, спокойно, — говорил он себе, закрыв глаза. — Не думать. Стоп… Стоп…»
И вдруг что-то произошло. Как будто незримая, но в то же время разноцветная волна омыла сознание и увлекла за собой — в искристые просторы несуществующей реальности… Но какие-то собственные мысли все равно лезли в голову и мешали…
— Стоп! — вновь приказал себе Грег и даже поднял руку. Глаза открылись сами, но вместо окружающего мира перед ним предстало нечто совсем иное, и он знал, что это — ВОЛНОВОЕ ОТРАЖЕНИЕ ВСЕЙ ЕГО ЖИЗНИ. И было очень, очень важно разобраться в хитросплетениях рисунка… Но мысли и страх продолжали мешать…
— СТОП!!! — закричал Грег, понимая, что происходящее сейчас чрезвычайно значимо, что, возможно, даже именно сейчас решается его судьба… И тут же очнулся, обнаружив себя стоящим на четвереньках и до нитки мокрым от пота… Почему-то очень важным казалось сорвать с головы обруч, и он успокоился, только сделав это…
— Неудача, — констатировал император. — Твоя психика противится, хотя некоторый контакт с мнемодатчиком есть. Вполне возможно, что рано или поздно у тебя получится. Но необязательно. Попробуем еще?
— Только не сейчас! — взмолился Грег.
— Хорошо, — легко согласился император Лабастьер Первый. — Попробуем потом. В городе махаонов.
— Правильно! — обрадовался Грег. — Давай попробуем там…
— Что ж, отдыхай. Ночью ты будешь главным героем нашего праздника. Тебе нужно набраться покоя…
Что это было? Действительно ли аппаратура бабочек вызвала в его психике процессы, благодаря которым он мог постичь нечто важное о себе, или то было всего лишь отражение чьих-то чужих, записанных на носитель, мыслей и чувств? Как бы то ни было, Грег чувствовал себя разбитым и, несмотря на полуденное время, уснул, едва добравшись до своего немудреного ложа.
Он был уверен, что его разбудят, однако проснулся сам. Было темно и тихо. Грег выглянул из своей беседки (именно так он все чаще называл про себя свое жилище). Высоко над стволами черных сейчас «домов» светила полная, словно налитая желтым соком, луна. Грегу показалось, что он один, на дне громадного колодца. Но когда глаза привыкли, он разглядел в лунном свете, как несколько десятков бабочек в центре площади занимаются какими-то приготовлениями.
— Все начнется примерно через час, — раздался в ухе знакомый голос, и Грег даже подпрыгнул от неожиданности. — Я бы разбудил тебя.
Грег с удивлением увидел, что император не сидит, как обычно, во флаере, а на собственных крыльях порхает возле него. Словно читая его мысли, Лабастьер пояснил:
— Я слишком много отнял у ураний, привнеся в их племя цивилизацию. Я ощущаю себя обязанным им и хочу, чтобы хотя бы Праздник Соития остался таким, каким он был в былые времена. Антиграв — из нынешней эпохи, он не подходит. Никакой техники.
«Антиграв — это флаер», — догадался Грег и заметил:
— Ты вновь упомянул, что отнял что-то у ураний…
— Да, я хотел, чтобы ты увидел эту историю в мнемозаписи, но раз ты не можешь… Я расскажу тебе коротко. Сядь, мне легче будет говорить.
Грег послушно уселся на пороге, а император опустился и встал перед ним.
— Летать трудно? — немного удивился Грег.
— Нет, но все-таки это отнимает какие-то силы и рассеивает внимание. Особенно когда порхаешь на месте. А вы разговариваете, когда быстро идете или бежите?
— Понял, — согласился Грег. — Слушаю тебя.
— Мои родители были простыми маака. Мать, Ливьен, была ученым, отец, Рамбай, — дикарем, в детстве попавшим в племя ураний и воспитанным им. Они встретились и полюбили друг друга, когда мать в составе научной экспедиции, ищущей человеческое биохранилище, оказалась на территории ураний. Потом, как я уже рассказывал тебе, они нашли то, что искали, и я стал обладателем человеческих знаний.
