Внезапно над палубой показалось озабоченное лицо Саввы. От нехорошего предчувствия у Глеба екнуло в груди.
- Что случилось?
- Вода... в трюме.
- Много?
- Мне по пояс. Мука, соль - все пропало!.. - Савва безнадежно махнул рукой.
- Но как же... Неужто течь?
- Не знаю...
Глеб метнулся к люку, нырнул в черное нутро ушкуя. Там с надсадным кряхтением возился Коста, ворочая мокрые мешки.
- Помогай!
Втроем они стали выуживать кладь из воды и выволакивать на палубу. Заметив неладное, прибежал Илья со своим земляком, кряжистым дядькой по прозвищу Шестопал. За ними примчался Пяйвий, а потом и все остальные. Глеб выстроил их цепью, мешки и бочонки стали переходить из рук в руки, и вскоре все содержимое трюма лежало на берегу.
Коста выбрался на палубу, с него текло ручьями. Не переводя духа, пробасил:
- Посмотрите во втором!
Ушкуи стояли бок о бок, едва касаясь друг друга бортами. Илья перепрыгнул с палубы на палубу, открыл люк, спустился вниз.
- Что случилось, что? - повторял Глеб, стиснув кулаки.
- Вычерпаем воду - поглядим, - угрюмо проговорил Коста.
- Здесь порядок! - сообщил Илья. Глеба это не успокоило - он с тоской смотрел на разбросанную кладь. Сколько добра пропало!
- Горевать будем после, - с железом в голосе сказал Коста. - Надо за дело браться, и побыстрее.
Ушкуй по скрипящему песку вытащили на берег. Он был похож на неподвижную китовую тушу. Глеб обошел вокруг судна в поисках пробоины, но ничего не нашел - очевидно, она была где-то внизу. Тем временем Илья с Костой занялись намокшим грузом. Добрая половина всего, что лежало в трюме, пришла в негодность. Они остались без муки и без соли, вяленая рыба раскисла, но Илья предложил, если будет погода, попробовать подсушить ее на солнце. Меньше всего пострадали бочонки с ладно пригнанными крышками и запас стрел для луков.
Когда закончили разбирать поклажу, Коста снова полез в трюм - ему не терпелось узнать, отчего случилась беда. Глеб ждал на палубе. Сразу после того, как обнаружилась новая напасть, им овладело чувство, похожее на отчаяние, но теперь оно почти улетучилось - характер брал свое, мысли обретали четкость и ясность, и лишь тонкая жилка на виске беспокойно подрагивала.
- Ну что? - спросил у Косты, который с утомленным видом выглянул из люка.
- Дыра с кулак. Если б не мешки, воды бы уже набралось доверху...
Он говорил громко, слышали все. Шестопал поскреб ногтями седеющую макушку.
- Откуда дыра-то?
- Брус расколот. Похоже, напоролись на что-то.
- И не почуяли?
Коста не ответил. Выбравшись из трюма, спрыгнул вслед за Глебом на песок и стянул через голову мокрую рубаху.
Стемнело. Глеб отдал команду разводить костры и устраиваться на ночлег, а сам подошел к Косте, который, стоя по пояс в реке, плескал на мускулистое тело студеную воду.
- Как думаешь, долго простоим?
- Пустяки... За день управимся. Хочешь совет?
- Хочу.
- С едой теперь будет туго. Дай мне утром кого-нибудь в помощь, я займусь починкой, а прочих отряди в лес, пусть настреляют дичи - тут ее немерено.
Совет был дельный, и Глеб кивнул в знак согласия. Коста вышел из воды, по-собачьи отряхнулся, брызнув холодными каплями. Сел на берегу, лицом к реке, и как бы между прочим сказал:
- А дырка-то топором прорублена. Слышишь?
- Слышу, - тихо отозвался Глеб, присаживаясь рядом. - Я даже знаю когда.
- Правда?
- Правда. - И рассказал о том, что было ночью. Коста подобрал прутик, задумчиво вычертил на песке загогулину.
- Говоришь, все спали... Но кто-то же не спал!
- Не спал.
- Кто это мог быть, не знаешь?
- Откуда? Тьма была, хоть глаз выколи. Костры погасли, только наш горел, да и то еле-еле.
- А кто был возле нашего, когда ты ходил?
- Да не разглядывал я! Встал, сходил к озеру, вернулся, лег. Все.
- Ну а рядом с тобой кто спал, помнишь?
- Рядом? Пяйвий.
-- А еще?
- Ты... Больше никого не помню.
- И то хорошо. Значит, двоих можно исключить.
- Смеешься? Вам двоим я как себе доверяю.
- Доверие доверием, но убедиться не мешает... Что делать думаешь?
- Залатать ушкуй и плыть дальше, - твердо сказал Глеб. Коста положил ему на плечо тяжелую руку, подвел черту под разговором:
- Значит, так тому и быть.
Утром Глеб отправил ушкуйников за добычей, а сам вместе с Пяйвием и Костой остался чинить корабль. Работа спорилась, и, прежде чем солнце перевалило на другую половину неба, дыра в днище была заделана. Глеб по примеру Косты ополоснулся в реке (от холода по коже побежали мурашки, зато ощутил необыкновенную свежесть) и принялся набивать стрелами колчан.
- В лес? - спросил Пяйвий.
- Поброжу немного. Места незнакомые, интересно.
- Я с тобой!
- Останься лучше с Костой, стоянку покарауль. Я к ужину вернусь.
- Далеко не заходи, тут заблудиться недолго, - предупредил Коста.
- Ладно...
Глеб взял лук, перекинул через плечо ремень колчана и направился в чащу.
Поначалу шел по следу кого-то из товарищей, подмечая обломанные ветки и примятую траву. Но вскоре свернул в сторону и пошел своей дорогой. Лес встретил его неприветливо - острые сучья цеплялись за одежду, под ногами то и дело попадались коряги, а к лицу противно липли паутинные нити. Глеб брел наугад, надеясь, что рано или поздно деревья расступятся и покажется поляна.
Над головой стрекотали сороки, слышался шорох крыльев, и сыпались сухие сосновые иголки. Когда поляна наконец открылась, Глеб не вышел, а буквально вывалился на нее, проломив преграду из переплетенных ветвей, и сразу же спугнул зайца. Тот сидел на противоположном краю, но, узрев опасность, молнией метнулся в кусты. Глеб не удержался - рука сама выхватила из колчана стрелу, наложила на тетиву и пустила вслед. Но заяц был уже далеко, лишь покачивалась скрывшая его высокая трава.
На поляне Глеб передохнул и отправился дальше. Так, мало-помалу забрался в самую глушь. Охота оказалась плохой: он видел еще трех зайцев, но издалека - все они исчезали прежде, чем он успевал прицелиться. Однажды совсем близко прошмыгнула лиса, но Глеб даже не стал вскидывать лук - мясо несъедобно, а шкура теперь без надобности...
Солнце уже легло на лапы сосен, и он решил, что пора возвращаться. Досадуя, что потратил столько времени впустую, повернул назад. Небесный свет мерк быстро, и Глеб прибавил шагу, чтобы успеть выйти из леса до темноты.
Вдруг сбоку, за деревьями, мелькнуло что-то белое. Глеб остановился, потом повернул в сторону - сделал шаг, другой, третий, нога ткнулась в мягкое... Он посмотрел вниз и похолодел. Прямо перед ним ничком лежал человек в окровавленной рубахе. В спине торчала стрела, а голова, которой он, падая, ударился о ствол, была неестественно запрокинута. Глеб присел на корточки, заглянул ему в лицо и похолодел еще больше, узнав в убитом своего ушкуйника. Рядом валялся лук и охотничья сумка, из которой нелепо торчали заячьи лапы.
