Так все шло, и шло, и шло. Меня охватила дремота. Я пил ром, и жажда усиливалась, и я пил ром.
Не знаю, сколько уже мы там околачивались, когда это случилось. Танцоры целовали ритуальный столб и пели, и гремели погремушками из тыквы, и разливали вокруг воду, и парочка туземцев вела себя как ненормальная и болтала что-то бессвязное, и жертвенное блюдо на полу превратилось в кашу, и воздух был полон дыма, и я стоял, привалившись к стене, и, полагаю, с минуту или две глаза мои были закрыты.
Звук этот раздался оттуда, откуда я его не ждал.
Вопил Хасан.
Долгий его то ли вопль, то ли стон вернул меня в реальность, ошеломил, лишил равновесия, так что я тяжело ударился о стену. Тамтамы продолжали стучать все так же ровно, без сбоев. Однако некоторые из танцоров остановились, озираясь.
Хасан уже встал на ноги. Зубы его были оскалены, глаза как щелки, лицо его в блеске пота пошло от напряжения горами и долинами.
Борода его была как огневой удар наконечника копья.
Одежда его, зацепившаяся за какие-то настенные украшения, была как черные крылья.
Руки его, гипнотически медленно шевелясь, душили кого-то невидимого.
Звериный рык вырывался из его глотки.
Он продолжал давить кого-то невидимого.
В конце концов удавил, и руки его пружинно разомкнулись.
Тут же возле него возник Дос Сантос, стал что-то говорить, но они обитали в разных мирах.
Один из танцоров принялся тихонько стенать. К нему присоединился другой — затем все остальные.
Мама Джули отделилась от круга и пошла ко мне — как раз в тот момент, когда Хасан начал все по новой, на сей раз с большим артистизмом.
Тамтам продолжал излагать свой равномерный земной танец.
Папа Джо даже глаз не поднял.
— Плохой знак, — сказала Мама Джули. — Что ты знаешь об этом человеке?
— Много чего, — ответил я, усилием воли очищая свои мозги.
— Ангелсу.
— Что?
— Ангелсу, — повторила она. — Бог тьмы, которого надо бояться. Ангелсу вселился в твоего друга.
— Объясни, если можешь.
— Он редко приходит в наше селение. Он здесь нежеланный гость. Те, в кого он вселяется, становятся убийцами.
— Думаю, Хасан просто попробовал новую курительную смесь — мутантную амброзию или еще что-нибудь.
— Ангелсу, — снова сказала она. — Твой друг станет убийцей, потому что Ангелсу — бог смерти, и он приходит только вместе с ней.
— Мама Джули, — сказал я, — Хасан и так уже убийца. Если бы за каждого убитого им ты получила бы кусочек жвачки и попробовала бы всю ее сжевать, ты бы выглядела, как бурундук. Он профессиональный убийца — и поэтому старается держаться в рамках закона. С тех пор как на материке разрешены дуэли, большую часть своей работы он на них и делает. Ходили слухи, что иногда он совершает незаконные убийства, но это ни разу не удалось доказать. Так что, — закончил я, — скажи мне, кто он, Ангелсу — бог палачей или убийц? Все-таки между ними должна быть какая-то разница.
— Для Ангелсу — никакой, — промолвила Мама Джули.
Тем временем Дос Сантос, дабы прекратить спектакль, схватил Хасана за запястья. Он пытался разомкнуть его руки, однако как-нибудь попробуйте согнуть прутья решетки, и вы представите себе эту картину.
Я пересек помещение и со мной еще несколько человек. Как оказалось — к счастью, поскольку Хасан наконец заметил, что перед ним кто-то стоит, и рывком вниз освободил руки. Тут же из-под его одежды появился стилет с длинным лезвием.
В действительности ли он собирался применить его против Дона или еще кого-нибудь, вопрос спорный, потому что в этот момент Миштиго заткнул бутылку своей Коки большим пальцем и ударил его ею за ухом. Хасан повалился вперед, и Дон поймал тело, я же вырвал лезвие из его пальцев, а Миштиго закончил свою Коку.
— Интересный ритуал, — заметил веганец, — я и представить себе не мог, что в этом большом парне кроются такие сильные религиозные чувства.
— Это только доказывает, что ни в чем нельзя быть слишком уверенным, не так ли?
— Да. — Он вытянул руку, указывая на зевак: — Они что, все поголовно пантеисты?
Я покачал головой:
— Скорее, примитивные анимисты.
— А в чем разница?
— Ну, скажем, если эта бутылка Коки, только что опустошенная вами, должна занять свое место на алтаре, или «пе», как его называют, — она будет сосудом для Ангелсу, коль скоро она оказалась в тесной мистической связи с богом. Так ее видит какой-нибудь анимист. Ну а пантеист будет немного огорчен, если кто-нибудь явится без приглашения во время ритуала да еще и накуролесит вроде нас. Пантеисту, возможно, захочется принести незваных гостей в жертву Агве Войо, богу моря, — и он раскроит им черепа в соответствии с ритуалом и сбросит с пирса. Вот почему я не чувствую себя обязанным объяснять Маме Джули, что все эти люди, глазеющие на нас, самые настоящие анимисты. Простите, я отойду на минутку.
На самом деле все обстояло далеко не так мрачно, но мне хотелось немножечко его напугать. Думаю, это удалось.
Извинившись и пожелав доброй ночи, я подобрал Хасана. Он был холоден и недвижен, и только мне было под силу тащить его.
Кроме нас, на улице никого не было, а большая великолепная лодка Агве Войо взрезала волны где-нибудь за восточным краем мира, плеща в небеса его любимыми красками.
Дос Сантос рядом со мной сказал:
— Наверно, вы были правы. Видимо, нам не следовало с вами ходить.
Я не стал утруждать себя ответом, но Эллен, шедшая впереди с Миштиго, обернулась.
— Чушь. Если бы мы не пошли, то лишились бы замечательного драматического монолога в исполнении того, кто ставит шатры-палатки. — Тут я оказался в зоне досягаемости — обе ее руки метнулись ко мне, и пальцы сомкнулись у меня на горле. Давить она не давила, но ужасно гримасничала, рычала, мычала, охала: — В меня вселился Ангелсу, да и в тебя тоже! — А затем рассмеялась.
— Отпусти горло, иначе я просто сброшу на тебя этого араба, — сказал я, невольно сравнивая оранжево-коричневый цвет ее волос с оранжево-розовым цветом неба за ней и улыбаясь. — А то слишком уж он тяжелый.
Перед тем как отпустить, она сжала пальцы на моем горле — не сильно, но все же довольно чувствительно для шутки, — а затем снова повисла на руке у Миштиго, и мы двинулись дальше. Да, женщины никогда не дают мне пощечин, поскольку я всегда подставляю первой другую щеку, а они боятся грибка; так что, полагаю, слегка меня придушить — это и есть единственная для них альтернатива.
— Ужасно интересно, — поделилась Красный Парик. — Так необычно. Как будто во мне самой кто-то танцевал с ними. Странное было чувство. Вообще-то я не люблю танцы — никакие.
