— Что ж, капитан, — сказал Агапов, открывая или продолжая совещание, — вы свое дело сделали. Задание — разыскать “Скат-1”, - можно считать, выполнено.
— Конечно, — сказал я, — если не считать, что находка сделана против моей воли, что я способствовал, вероятно, обвалу у входа своими неосторожными действиями и что если бы не находчивость Калабушева…
— Хватит! — решительно перебил меня Агапов. — Только что мы слушали, как сокрушался ваш коллега Титов, который считает себя виновным в том, что “Скат-1” попал в ловушку. Разумеется, вы проанализируете ваши действия и, надо думать, в следующее погружение пойдете обогащенными опытом. Но не надо забывать, — добавил он, — что и ны не сказали еще последнего слова в поисках. Мы облазили бы все норн, прослушали бы всю гору и распилили бы ее хоть пополам, чтобы извлечь вас за те две недели, на которые рассчитаны аварийные запасы кислорода и продовольствия на борту “Скатов”. То, что вы, капитан, исчезли в теле горы, мы определили по характеру обрыва связи с вами.
— История, — покрутил головой Титов. — А что, — обратился он к Калабушеву, — вы по-прежнему верите в морского змея?
— А почему я должен не верить? — спокойно возразил узколицый спелеолог. — Прибавилось еще одно ложное свидетельство к сотням старых. Нет научного доказательства, но нет и научного опровержения.
— Ну, вы действительно упрямец!
— Что собираетесь поделывать, капитан? — обратился ко мне Агапов. — Мы тут собираемся предпринять одно…
— Знаете, — сказал я, — мне бы давно пора в отпуск. Я все откладывал, но вот…
— Отлично, — перебил меня Аганов. — Блестящая идея! Куда вы хотите?
— Вы говорили, что на Луне очень интeресно? — спросил я Агапова. — Вы, кажется, были на обратной стороне?
— Да, но там плохая связь с Землей. Норой по целым неделям…
— Отлично, — сказал я. — Меня вполне устраивает. Сейчас соберу свой походный чемоданчик, и если ьы подкинете меня к ближайшему космодрому…
Я вовсе не хотел слушать, как вся планета будет смеяться надо мной.
Конечно, никто не станет злорадствввать вш хотя бы подтрунивать над глубoководникoм, которому в силу чисто оптического обмана померещился морской змей в нашем просвещенном веке. Но ведь чувство юмора у людей есть. Я уж лучше пережду немного на обратной стороне Луны, а через неделю человечество наверняка будут занимать другие темы.
Уже находясь на Луне, я узнал, что Калабушев нашел своего морского змея. Два дня спустя они с Титовым совершили новый спуск в каньон и в соседней подводной пещере обнаружили целый выводок гигантских глубинных рептилиеподобных существ. Им разрешили — с соблюдением всех предосторожностей — заход в пещеру и даже отлов парочки змеев с помощью специальных сетей. Остальных решили не трогать, только оградили решетками все выходы из пещеры и наставили туда телекамеры, чтобы наблюдать чудовищ в естественной для них обстановке. Змеи оказались не такими уж огромными, как тот, что померещился мне, но все же достигали метров тридцати в длину — достаточно, чтобы наводить ужас на матросов какого-нибудь утлого парусника. Плавали они, извиваясь, как пиявки. На спине выделялся зубчатый вырост, и подобия плавников выдавались около головы — не то недоразвитая форма, не то, наоборот, рудиментарные остатки прежних органов. Самое удивительное, что у змея было действительно три глаза.
Я узнал об этом из “Лунной газеты”, которую забросили на обратную сторону планеты-спутника ракетной почтой. Газета посвятила событию две полосы пухлого номера, снабдив репортажи большущими фото. В общем это и оказалось то событие, что отодвинуло в тень приключения некоего капитана-глубоководника. Я мог возвращаться к выполнению своих обязанностей.
Нет, но все-таки каково?!
А. ДНЕПРОВ. Интервью с регулировщиком уличного движения
— Одну минутку.
— Я вас слушаю.
— Вы прошли на красный свет.
— Простите, я дальтоник. Для меня все равно, какой свет.
— Но вообще-то вы свет видите?
— Конечно.
— В таком случае вы не могли не заметить, что горел верхний свет, а это значит красный.
— Это логично. Но…
— Что?…
— Дело в том, что я, как бы вам объяснить… часто путаю верхний свет с нижним.
— Вы что-то крутите.
Регулировщик приготовился получать штраф.
— Вы когда-нибудь смотрели на матовое стекло фотоаппарата?
Регулировщик небрежно улыбнулся.
— А как вы думаете?
— Там изображение перевернуто.
— Это знает любой школьник.
— Человеческий глаз — линза.
Регулировщик насторожился.
— Ну и что?
— В глазу изображение тоже перевернуто…
— Да, но…
— Ведь правда глаз — линза?
— Правда…
Регулировщик неуверенно повертел карандашом.
— Тогда непонятно…
— В том-то и дело… У большинства людей, то есть почти у всех, изображение, перевернутое в глазу, еще раз переворачивается в мозгу.
— Удивительно. А ведь правда, изображение должно быть перевернутым…
— Так вот у меня оно такое. Перевернутое.
Регулировщик застыл с открытым ртом.
— Значит вы все видите…
— Да. Будьте добры, не заденьте моего лица своими ботинками.
Регулировщик сделал шаг в сторону.
— Значит, для вас я…
— Да, вы стоите вверх ногами.
— Боже праведный, вот несчастье!
— Нисколько, я привык.
Регулировщик задумался, потом хитро улыбнулся.
— Все это, приятель, вы придумали, чтобы не платить штраф!
— Но ведь глаз — линза?
Регулировщик задумался.
— Вот что. Пойдемте, пусть разберется начальство!
Они пошли. Регулировщик внезапно остановился.
— А вам при вашем зрении не трудно ходить?
— Как сказать. Мне надоело видеть ноги вверху. И дорогу вверху. От этого болит шея.
Начальник выслушал сделанный шепотом доклад регулировщика.
— Чецуха. Такого не может быть. Скажите, где моя голова?
— Вон там, внизу.
— Ничего подобного, вы сами показываете пальцем вверх!
— Для вас это верх, а для меня — низ.
— Гм-м. Значит, вам кажется, что вы ходите вверх ногами?
— Нет. Это вам кажется, что вы ходите вверх головой. У меня все нормально, как в учебнике физики.
— Послушайте! Если вам поверить, то вы исключение из правила.
— Ничего подобного, это вы исключение из правила. Господи, опять ваши ботинки возле моего лица. Прошу вас…
— Хорошо, я отойду… Я каждый день чищу ботинки. Еще вопрос. Как вы пьете и едите?
— Как? Обычно, как все. Из стакана и из ложки.
