— И с чего это вам захотелось здесь работать?
— Люблю писать, — честно признался Крамугас.
— Какой вы… А у нас зарплату уже второй год не выдают… — обволакивая его взором, сообщила секретарша.
— Да неужто? — не поверил Крамугас. — На что же вы тут все живете?
— Так… живем… — вздохнула секретарша. — Кто как может. У кого какой энтузиазм… У нас теперь нигде денег не платят. Жизненный уровень позволяет обходиться и без них. Очень высокий, говорят…
— Значит, все — даром?! — встрепенулся Крамугас. — Как у нас, на Бетисе-0,5?
— Может быть, — согласилась секретарша. — Может, и у вас, как у нас. Чем мы хуже? Деньги вот упразднили… Вместо них ввели натурный обмен…
— То есть?
— Да по-всякому бывает — уж где как. Все натурное-то, говорят, сближает, — она прикрыла глаза и трепетно повела плечиком.
— Вы что этим хотите сказать?
— Так… — тихо и мечтательно проворковала секретарша и придвинулась вплотную к Крамугасу.
Тот вздрогнул и попятился.
— Это… значит… как же? — оторопев, пробормотал он. — Прямо сразу — тут?!.
— Какой же вы понятливый! — мгновенно восхитилась секретарша.
— Ну, в общем-то… не без того. А… что редактор скажет? Я ведь его и не видел еще…
— Ах, да при чем здесь редактор?! — взор секретарши был чист, непорочен и кроток. — Я устала. Мне редактор обещал другое место, уже сколько обещал… Я вся изнемогаю в ожиданье перемен. Вот так!
— Эк, куда хватила! — подивился Крамугас.
— А что, нельзя?
— Я еще мальчик, — шепотом признался он. — И попрошу, чтоб это было между нами…
— Мальчик! — вдруг захлопала в ладоши секретарша. — Ой, как хорошо! Я никогда еще… Я ж съем тебя! Ух, мумрик ненаглядный!..
Вот так незаметно, безо всяких брудершафтов, они и перешли на «ты»…
Как говорится; жизнь заставила…
— Пусти меня к редактору. А? — сдавленным голосом потребовал Крамугас.
— Ну вот, опять ты за свое… К редактору!.. Я что, тебе не нравлюсь? — опечаленно спросила секретарша. — Все вы так… Наобещаете… Нет, ты скажи!
— Я ничего не обещал, — потупясь, отозвался Крамугас. — Ты что-то путаешь…
— Так ты не просто мальчик, глупый и капризный! Ты — большой нахал. Да-да, нахал не по годам! — строптиво возразила секретарша.
Но Крамугас ничего ей на это не ответил и лишь бочком-бочком начал пододвигаться к заветной — самой большой и разукрашенной особенной резьбою — двери.
— Нет, нет! — профессионально забеспокоилась секретарша. — Туда нельзя! Придется обождать!
— Дело-то — официальное и срочное, — искательно проговорил Крамугас и даже покраснел от напряженья. — Ты должна понять… Не ночевать же мне здесь!
Тут все боковые двери с громким стуком дружно распахнулись, и в приемную вбежали запыхавшиеся люди.
Все они были как бы на одно лицо, одинакового роста, одинаковы в движениях и одинаково-пижонисто одеты, все безумно озабочены и орали, перебивая друг друга, так, что в ушах начинало ломить.
— Редактор! Где редактор?
— Сенсация дня!
— Все кончено!..
— Скандальное событие! Урок нам всем! Нельзя замалчивать, нельзя!
— В очередь, коллеги, в очередь! — мигом преображаясь в деловую фурию, засуетилась секретарша.
— Нуда, в очередь!.. А как ВАМ это нравится?! — хором спросили все.
— Запишу в сверхсрочники! — не колеблясь, объявила секретарша.
— Она может, — покивал уныло Крамугас.
— К черту! — завопили все. — Опять расквартировываться в порядке номеров, да? К черту! Мы сотрудники редакции, в конце концов, уже давно не посетители!
— Не играет роли, — отрезала секретарша. — Редактор занят. Просил не тревожить без нужды.
— А когда он не бывает занят? — возмутился кто-то. — Ну когда?! Я уже пятый год здесь работаю, а редактора своего и не знаю!.. Будто бы и нет его совсем… Да хоть одним глазком бы посмотреть!
— Х-м… Посмотреть?., — с сомнением отозвалась секретарша. — Ну, посмотреть, конечно, можно… Только — издали. Без всякого там шума. Чтобы не вспугнуть.
— Как же это? — удивился Крамугас. — Как его можно вспугнуть? Ведь он на посту. Он должен принимать посетителей. А уж своих сотрудников…
— Вас бы на его место, — огрызнулась секретарша.
Все ее очарование куда-то испарилось. Она была вконец замотанной и злой.
— Ну, я ваших порядков, разумеется, не знаю, извините… — начал было уязвленно Крамугас.
— Порядки! — с презрением фыркнула секретарша и, зябко поежившись, немного запахнула декольте. — Ведь скажут тоже… Где вы видели у нас порядок?!
Крамугас лишь вежливо развел руками: дескать, виноват, не искушен…
— Да ладно, ладно! — загалдели вокруг. — Мы после письменно к нему обратимся. Не гордые, и впрямь, чего там… Нам бы только взглянуть на него… А то все — редактор да редактор, а какой он из себя — и не знаем. Прежний-то, с Пифея-Плодородного, хоть и без головы ходил, но все же появлялся: то на совещаниях, а то и на банкетах… Ну, шатало его, ну, бузил, бывало, перед всеми оправлялся. Так не по злобе же — добрый был, демократичный… А этот, новый, заперся в кабинете и носу не кажет. Одни циркуляры рассылает. Разве так можно? Давай, ребята, в щелочку хоть поглядим. Когда еще придется?!. Да тихо там, и вправду — не спугните!
Секретарша торжественно приблизилась к заветной двери, отодвинула засов и приоткрыла дверь чуть-чуть — чтобы одним глазком и можно было заглянуть.
Все мигом приумолкли и на цыпочках двинулись к блеснувшему просвету.
Но стройный ряд сотрудников под бременем немереного любопытства быстро разорвался, произошло брожение, люди сбились в кучу и натужно принялись пихать друг друга.
— Эй ты, первый! — зашипел кто-то злобный из заднего ряда. — Посмотрел — и отходи! Не мешай другим. Отойди, тебе говорят!
— А вот не отойду! Я инвалид, у меня льгота!..
Тут все разом запыхтели, поднажали, величавые дверные створки раздались, и Крамугас, увлекаемый толпой возбужденных будущих коллег, под громкие охи и ахи перепуганной насмерть секретарши влетел в редакторский кабинет.
Потом стало мучительно тихо.
В тяжелом кресле, придвинутом к массивному столу о четырех тумбах и семи карнизах, дремал лощеный заяц с умной подлой мордой.
Весь стол перед ним вместо рукописей был завален отборной, но уже весьма покусанной капустой. А над головой алел большой замурзанный плакат: «Культуре бескультурья — наш заслон!».
При виде такой массы совершенно незнакомых всполошенных лиц редактор ничегошеньки со сна не понял, с визгом подскочил на добрую пару метров, второпях зарылся было в зелень, но тотчас вынырнул обратно, осатанело заметался на столе и вслед за тем, производя неимоверный грохот, бросился к широкому окну, где принялся судорожно дергать за все шпингалеты, силясь распахнуть раму, однако та была наглухо прибита толстыми гвоздями к подоконнику.
