«Машины решили объявить забастовку. Что думают об этом выдающиеся представители науки, литературы, политики, промышленности и торговли?».
Затем следовало около 40 строк, в которых говорилось о том, что со вчерашнего дня внимание обывателей столицы было привлечено странными афишами. В них говорилось про машины, как про живые существа, готовые поднять знамя восстания. Хотя по всем вероятиям это была проделка какого-нибудь шутника, редакция «Современника» все же сочла нужным произвести анкету по этому поводу среди авторитетных представителей науки, промышленности и искусства.
Первым делом был послан репортер в Академию наук, но за отсутствием академиков интервью подверглись швейцар, его жена и приехавшие к ним из провинции гости. Все они так и прыснули со смеху.
«Великолепный сюжет для романа, — сказал один видный литератор.
Г. Министрабль, как истый политический деятель, был одновременно сдержан и красноречив.
Не желая разрешать без подробного исследования проблему о чувствительности организмов, до сих пор признававшихся „неодушевленными“, — заявил он, — следует выяснить, в связи с происшедшими событиями, не явится ли возможность более экономного и выгодного использования машин, сообразно интересам производителей и потребителей.
„Машины — это стальные хищники, — провозгласил Трепидекс, президент „Клуба неистовых“. — Но хищники навсегда укрощенные. Выступление так называемой Группы локомотивов ни на один момент не отсрочит наших празднеств“.
Жавиль не отрицал, что в его образцовых современных мастерских люди уже почти превратились в машины. Но из этого не следует, ни в коем случае, делать выводы, что машины могут от соприкосновения со своими живыми братьями стать интеллигентными. Между теми и другими — огромная пропасть, которую здравый смысл не позволяет перешагнуть.
„Предоставим сумасшедшим их сумасшествие“ — кратко ответил репортерам г. Брассер-д’Аффер».
Во всех почти газетах появились аналогичные интервью. Только «Свет», «Дискуссия», «Осведомленный» и «Газета для всех» ворвались диссонансом в этот общий хор. По их мнению, требования машин попали прямо из мира фантазии. Недаром почти никто не видел секретаря недовольной конфедерации. Кроме Брассер д’Аффера и двух или трех заведующих предприятиями, которые сохранили в памяти портрет человека наполовину помешанного, наполовину нищего, никто не может утверждать, что он действительно существует; даже никто до сих пор не знает его имени. Следовательно, это ни более, ни менее, как шутка.
Отец Гамины сиял больше всех: только, благодаря этой счастливой шутке, его имя упоминалось в газетах рядом с именами таких знаменитых людей.
* * *
Налюбовавшись собой досыта, Брассер-д’Аффер посмотрел на часы и увидел, что пора отправляться к Жавилю.
— Вот это хорошо, — сказал промышленник, встречая своего гостя, — вы аккуратны; мы ждем только Криптона, моего главного инженера. Вот и он…
Криптон приближался к ним с легкой улыбкой на устах.
— Извините меня, — сказал он, — я опоздал…
Через открывшуюся портьеру видна была столовая, вся сверкающая хрусталем; трое мужчин направились к столу, уставленному цветами. Вокруг стола весело болтали 6 или 7 видных членов «Клуба непосед». Среди них были Трепидекс и графиня Гандур.
— Да, да, прошу извинения, я опоздал на целых 15 секунд; это ужасно, и я подавлен, — продолжал инженер. — Но виноват в моем опоздании ваш сумасшедший «секретарь Союза машин», г. Брассер-д’Аффер.
Услышав последние слова Криптона, гости насторожились.
— Я только что собирался выйти, — рассказывал инженер, — когда привратница передала мне письмо без марки, оставленное в швейцарской человеком, похожим по описанию на того безумца, о котором говорят сегодняшние газеты. Письмо это при мне. Не желаете ли прочесть его, г. Жавиль?
Хозяин взял листок бумаги, протянутый ему инженером, и прочел:
«Милостивый государь, так как извинения нашему генеральному секретарю, которые мы требовали в афишах, не были принесены в положенное время, то мы, сознательные и синдицированные машины заводов Жавиля, начинаем забастовку. Мы предупреждаем Вас, что бесполезно созывать на вторую половину дня рабочих лесопильного завода у Северной заставы: мы остановимся ровно в 14 часов. Пусть это заставит призадуматься упрямых. Мы требуем быстрого и полного извинения, иначе забастовка распространится и на другие предприятия».
Этот ультиматум вызвал неудержимый взрыв смеха. Гости хохотали долго и весело. Жавиль не отставал от других; г. Брассер-д’Аффер чуть не плакал от смеха, графиня Гандур ухватилась за рукав г. Министрабля. Один Криптон был серьезен.
— Тут нет ничего смешного, — угрюмо заметил он, когда настала относительная тишина.
— Как, — воскликнул Трепидекс, — неужели вы считаете возможной забастовку машин?
— Я еще нахожусь в здравом уме, — ответил инженер. — Тем не менее, г. Жавиль, на мне лежит ответственность за работу ваших мастерских. Долг обязывал меня рассмотреть внимательно это письмо. Так я и сделал… Меня поразила манера письма: оно удивительно похоже на те, которые мы получали в прошлом году от руководителей стачки пильщиков. Секретарь так называемого «Союза машин» — сумасшедший, я в этом не сомневаюсь, но за этим сумасшедшим скрываются люди, отлично знающие, что они делают; это группа озлобленных рабочих, которые с трудом мирятся с работой по хронометру и которые, мистифицируя нас, желают нанести нам вред. Вместо того, чтобы отправиться сюда, я поехал на лесопилку, собрал персонал и обратился к ним с речью. Я привел такие веские аргументы, что те, которых я подозревал, первые поспешили высказать свою лояльность. Но все же, для большей предосторожности, не вызвать ли нам на завод полицию?
— Конечно, — согласился Жавиль. — Ваши предположения согласуются с теми угрозами саботажа, которые пускались на одном из собраний этих безумцев. Тем не менее, история «Союза машин» только смешна и с нею пора покончить.
Друзья согласились с ним. Вскоре все гости успокоились. Каждый старался блеснуть остроумием. Жавиль занимал место председателя. Обед был великолепен, вина в изобилии. Гости чувствовали себя, как дома, пили за процветание хозяина, за клуб, за успех «Недели празднеств».
Вдруг раздался бой часов — два часа!
— Жавиль, ваши машины начинают бастовать, — улыбнулся г. Министрабль. — Это вас не волнует?
— Я в отчаянии! — ответил заводчик тоном, вызвавшим новый взрыв смеха.
Веселье прервал вошедший лакей:
— К телефону, сударь!
