Наступившая в классе тишина насторожила Джима. Выпрямившись, он посмотрел на мистера Ханкса. Старикан прожигал его взглядом, и все в классе дружно повернули головы в сторону двух приятелей. Сердце Джима громко застучало. Ну, приятель, ты добился своего!
— Итак, мистер Гримсон и мистер Выжак, — проскрипел Ханкс, — не желаете поделиться с нами своими соображениями по данному предмету?
— Мы ничего не говорили, — сказал Джим таким же скрипучим голосом. Надо же так глупо попасться! Старикашка наверняка сейчас выставит его дураком.
— Ничего, мистер Гримсон? Ничего? Значит, вы отвлекали меня и весь класс, всего лишь произнося бессмысленные звуки? Наверное, подражали обезьянам, от которых вы произошли?
Сердце Джима забилось еще сильнее, и желудок качнулся, переливая кислоту из конца в конец. Стараясь не подавать виду, он встал.
— Ну, — начал он и откашлялся, прочищая внезапно сжавшееся горло. — Нет, мы не подражали обезьяньему языку. Мы...
— Обезьяньему языку? — переспросил Ханкс. — У обезьян нет никакого языка!
— Ну, я хотел сказать... обезьяньим сигналам.
Сэм корчился от беззвучного смеха.
— Когда ваш обезьяноподобный сотоварищ оправится от своего припадка, можете продолжать, — Ханкс, прищурясь, глядел на них сквозь очки, будто астроном, только что открывший некий паршивый астероид, которому абсолютно нечего делать в этой точке пространства.
Сэм перестал трястись и закусил губу.
— Гхм, — снова прочистил горло Джим. — На прошлой неделе, помните, вы говорили, почему, например, э-э, собачьи и человеческие зародыши так похожи. Во всяком случае, на ранних стадиях развития. Вы объясняли, почему у человеческих эмбрионов имеются хвосты, то есть, по эволюционной теории. Сами вы, очевидно, в эту теорию не верите. Если Создатель сотворил все живые существа всего за пару дней, вы говорили, вы попытались объяснить, почему тогда у всех самцов млекопитающих есть соски, хотя они им не нужны, почему, э-э, у нелетающих насекомых есть крылья.
В горле у него пересохло — все смотрели на него. Когда он упомянул о сосках, некоторые захихикали.
— ...также почему у змей имеются рудиментальные... рудиментарные... конечности, хотя они им не требуются так же, как самцам соски, а нелетающим насекомым — крылья. Будь они созданы в один день, не было бы ни этих сосков, ни конечностей, ни крыльев. А вы утверждали, что крылья, соски и конечности были созданы ради симметрии. Господь, мол, был художник и сварганил свои создания симметричными.
Джим нарочно сказал: «сварганил», чтобы позлить Ханкса. К черту последствия! Теперь его голос окреп, и речь лилась без неуклюжих запинок.
— Но это «симметрическое» объяснение, прошу меня извинить, мистер Ханкс, звучит неубедительно. Оно не кажется логичным. Объясните мне, сэр, следующее. Если Создатель был таким приверженцем симметрии, почему же он не снабдил самцов также женскими гениталиями и наоборот? Почему у нас, мужчин, нет вагин, а у женщин — пенисов?
Смех в классе. Мистер Ханкс не выдержал:
— Заткнись и сядь!
— Но, сэр!
— Я сказал, заткнись и сядь!
Джиму следовало бы радоваться — ведь он одержал победу. Но его трясло от ярости. Ханкс — точь-в-точь как отец. Проиграв в словесной битве, он отказывается слушать дальше, пускает в ход право затыкать рот, которое всегда используют старшие против младших.
К счастью, наступившую тишину прервал звонок. Ханкс выглядел так, словно его вот-вот хватит удар, однако он не велел нахальному ученику зайти к нему в кабинет после уроков. Джим тоже чувствовал себя не лучшим образом, но спустя несколько секунд, уже в коридоре, им овладело ликование, правда, смешанное с яростью. Он проучил-таки старого придурка!
Боб Пеллегрино и Сэм Выжак шли рядом с ним через толпу учеников.
— Что толку, если ты выигрываешь каждый спор с этим грязным старикашкой, — спустил его с небес на землю Боб. — Завалит он тебя, как пить дать.
Собственно, почему «грязный»? Неважно, насколько в действительности физически чисты старики — их загрязняет близость к смерти. Старуха Смерть — воплощение распада, и любой, кто рядом с ней, испачкан донельзя.
Наступил перерыв на ленч. У Джима не было денег на еду, а его гнев достаточно утих, чтобы он ощутил сильный голод. Сэм Выжак поделился с ним своим завтраком, а Боб Пеллегрино дал ему половинку сандвича с тунцом и кусок маринованного огурца. Джим еще больше остыл во время урока мистера Лама — английской литературы. Это был единственный предмет, по которому Джим имел приличные оценки — и все благодаря сочинениям.
Миновав пожилого охранника у дверей, Джим с Сэмом пошли в туалет. Там было людно, шумно и воняло. Около умывальников привалился к стенке Фрихоффер — «Брюхан» и его дружки, Долкин и Скарга, они передавали друг другу косяк с травкой, нисколько не боясь охранника. Фрихоффер был здоровяк выше шести футов, с двойным подбородком и брюхом, как воздушный шар. Иссиня-черную щетину на роже следовало сбрить еще три дня назад. Оба его приятеля ростом не вышли, но отличались очень широкими плечами, а их желтые шевелюры напоминали гадючьи гнезда.
Фрихоффер и его дружки сегодня отказались от своего промысла — вытрясать деньги из запуганных пятиклассников или тихонь постарше — только потому, что в уборной толпилось чересчур много народу. За четыре года учебы в Центральной Джиму по меньшей мере десяток раз приходилось отдавать им монеты. Правда, в последний раз, расставаясь с мелочью, он сказал Фрихофферу: «Больше не дождешься!» Кстати, в этом году им ни разу не удалось поймать его одного в туалете.
Облегчившись у писсуаров, Джим и Сэм пошли к выходу. Фрихоффер подставил ногу, Джим упал и стукнулся головой об дверь. Боль подействовала, как удар молотком по детонатору. Гримсон вскрикнул, с ругательством вскочил и развернулся кругом, замахиваясь кулаком. Он вряд ли сознавал, что делает. Кулак вошел в толстый живот. Смех Фрихоффера перешел в глухое кряканье, и Брюхан согнулся пополам. Скользя на красной волне ярости, как серфингист, Джим двинул Брюхану коленом в подбородок. Тот свалился на кафельный пол, но спустя мгновение уже стоял на четвереньках.
— Попробуй только тронь меня еще, рожа гнойная! — прорычал Джим.
— Бежим отсюда! — потащил его за собой Сэм.
Фрихоффер поднялся на ноги.
— Это тебе так не сойдет, говнюк!
Долкин и Скарга с мрачными физиономиями надвигались на него. Сэм потянул Джима за руку.
— Сваливаем скорей, Христа ради!
— Тут не место! — проревел Фрихоффер — Но если ты, Гримсон, настоящий мужик, то приходи после школы к «Прейвиту»! Я из тебя отбивную сделаю, если не сдрейфишь!
