Вы не выдержали испытания. Не потому, что вы слабы или податливы просто "Асмаранд" нашел лазейку в вас. Вам снятся замечательные сны, да, но ими повелевает "Асмаранд", и этим медленно, шаг за шагом устанавливает свою связь и власть над вами. Сколь сильна книга, вы убедились прошлыми ночами, когда ваш благодетель наполнил сон кошмарами. И вы снова не выдержали испытания, возжелав книгу, вы пришли за ней и даримыми ей наслаждениями. Но не счастье это, друг мой, а проклятие, о котором говорят древние легенды и говорю сейчас я. Бездушный, безъязыкий предмет повелевает вами, обязав вас к наркотической от него зависимости. Отбросьте его, прошу вас, отриньте и... быть может, далекое путешествие и смена деятельности поможет вам. Но ни в коем случае нельзя вам возвращаться к нему.
- А если не поможет? - тихо спросил я. Граф помолчал.
- Не знаю, - наконец, произнес он. - Но надо надеяться. Верить в себя, в свои силы и решимость идти до конца.... Хотя... два года... - проговорил он с сомнением в голосе. - Не знаю.... Нет, все равно надо верить.
Последние слова но произнес, словно понуждая себя. Я молчал, не зная, что сказать.
- А за время вашего путешествия "Асмаранд" вернется в те края, откуда явился на свет. К тем, кто знает, как поступить с ним и что сделать. Вы понимаете, что неподготовленному, неуверенному человеку эта книга не может принести ничего, кроме несчастий. Лишь знающий силу книги, и верящий в свою решимость не поддаться ей, может справиться с искусом, ведь знание само по себе оружие, а против "Асмаранда" оружие вдвойне. Я знаком с одним человеком, который поможет вывезти книгу. Намедни я звонил ему, и он клятвенно обещал мне предпринять все возможное для тайной транспортировки "Асмаранда" в последнее, надеюсь, путешествие в Гуджарат.
Я покачал головой.
- Вам легко говорить. Да, я признаю, что оказался слаб перед этой книгой, что попал в наркотический плен сновидений "Асмаранда". Но вы слышали, конечно, что есть наркотики, соскочить с которых, просто отказавшись от их применения, невозможно. Я боюсь, что "Асмаранд" может оказаться как раз таким наркотиком.
- Страх не лучший советник. Именно по страху бьет искус и разжигает его. Вам следует верить в себя, с верой этой жить и бороться за свое благополучное возвращение. А иначе нельзя, иначе... да вы сами понимаете. Так что чем дальше будет от вас эта книга, тем легче будет с ней справиться. Зная, что обратного пути нет...
- Значит, вы хотите обречь меня на безумие? Или смерть?
Граф побледнел.
- Да что вы такое говорите! Я не знаю, что сделал с вашим "я" "Асмаранд", но поймите, что его сила далеко не беспредельна.
- Моя так же. В таком состоянии, как сейчас, я не протяну и недели.
- Вера, - строго произнес он. - Только вера спасает. Вы знаете "Асмаранд", поняли его силу, и это поможет вам. А я же обязан возвратить эту книгу, вы же видите, она губит всех, кто окажется с ней под одной крышей. Быть может, погубит и меня, как погубила всех, кто владел ею прежде, но я стар, мне недолго осталось...
- Зато мне осталось долго! И смерть в безумии мне не кажется желанной платой за возвращение "Асмаранда" на родину. Если на то дело пошло - я отвезу его сам, - мозг пронзила острая, как лезвие бритвы, боль, но я стерпел. - Вы же говорите, знающие люди найдут способ помочь.
Я скривился и затряс головой. Боль не проходила.
- Так что мне ваша жертвенность ни к чему. Возраст не тот и потребности, знаете ли, не те. Поэтому я хотел бы забрать "Асмаранд". А что и как буду делать с ним в дальнейшем, - сообщу дополнительно.
Не дожидаясь реакции графа, я подставил стул и потянулся к верхней книжной полке. Вячеслав Соломонович помедлил лишь мгновение. Я почувствовал, как тонкие пальцы вцепились в рукав пиджака.
- Остановитесь, прошу вас! Вы сами не понимаете, что делаете. Вы все погубите! -причитал граф, пытаясь стащить меня со стула. - Да остановитесь же!
Я не слушал его. Пальцы нащупали ковчег, обхватили его, стали вытягивать из-под наваленного Лескова. Ковчег будто держался за что, я никак не мог выдернуть его. Снимать книги было некогда - граф удвоил усилия, пытаясь оттащить меня от полок. Стул подо мной зашатался, чтоб не упасть, я вцепился в ковчег мертвой хваткой. Тогда зашаталась вся пирамида полок.
Мгновение, и "Асмаранд" оказался освобожденным из-под книг, тома, преграждавшие ему путь, посыпались с полки. Потеряв равновесие, я слетел со стула, упал, крепко стукнувшись спиною о стену. Падая, я неосторожно толкнул Вячеслава Соломоновича, едва не сбив с ног. Граф споткнулся, припадая на колено.
И в этот миг шесть полок, медленно отлепившись от стены, обрушились на него всей своей тяжестью.
Он не успел поднять руки, только смотрел в изумлении на книжную массу, с картинной медлительностью падавшей на него с трехаршинной высоты. Вячеслав Соломонович как-то странно вздохнул, словно успокаивая себя. А в следующее мгновение его не стало.
Сухая рука, покрытая старческими пятнышками, упала возле моего бедра; пальцы раскрылись, точно прося о чем-то. Превознемогая боль, я поднялся и торопливо отступил на шаг. И - минуту или мгновение - стоял, беспомощно глядя на распростертое тело старика, заваленное грудою разбитых полок, разбросанных книг, битого стекла.
Медленно, очень медленно по паркету потекла струйка багровой венозной крови. Черной лужицей она собиралась у десятого тома Лескова. Я отступил и пред ней. И тут только ощутил, что обеими руками с силой прижимаю к груди "Асмаранд".
Словно очнувшись от долгого сна, я выбежал в полутьму коридора. Тишина. Безлюдье. Никто не отозвался на грохот. Старый дом безмолвствовал, и лишь за окном, вдалеке, слышались счастливые детские голоса.
Стараясь идти ровным шагом, понуждая себя не торопиться, я прошел коридор, вышел на крыльцо и снова оглянулся. С улицы темнота коридора казалась материальной - и потому безжизненной. В мозгу промелькнула мысль о "скорой", промелькнула и тут же исчезла, заглушенная настойчивым стремлением - бежать.
Лишь отъехав от дома квартал, я осмелился выжать из автомобиля все, на что он был способен. Но пот заливал глаза, руки ходили ходуном, дрожали так, что машину бросало из стороны в сторону. Несколько раз я избежал аварии разве что чудом. И все же уменьшить скорость убегания не мог.
Не помню, как я добрался до дома. Точно в глубоком сне это было. Из которого вывел меня удар бампера в ошпатлеванную стену гаража. С трудом выбравшись из машины, я прошел наверх, рухнул, не раздеваясь, на кровать, и забылся беспамятным, радужным сном.
Мне снова снятся прежние удивительные сны. Каждую ночь. Волшебные, неземной красоты, восхитительные видения. И каждое утро я открываю глаза и с тревогой и беспокойством вглядываюсь в наступающей день. И жду. До самого вечера, до прихода нового сна.
