Ах, как несправедливо все устроено! Она - не его и принадлежит тому, другому. А тут еще эта армия, эта дурацкая Васькина авантюра. Ладно, плевать, теряю баланс - и в темноту, в сон, в подземную пасть. И ему снилось, что он идет по непроницаемому штреку. Он потерял фонарь, а может быть, даже ослеп. Он осторожно нашаривает ногой каменный пол и осторожно ступает. Правой рукой чувствует шершавую холодную стену, левую держит перед собой, чтобы ни во что не воткнуться.
- Стой! Кто идет ? - раздался простуженный голос на точке КПП.
- Свои, - отвечает Миша.
- Сейчас мы посмотрим, какие такие свои, - говорит страж.
Вся стража слепая. Миша чувствует чужие проворные и неприятные пальцы на своих плечах. Потом они переползают на лицо, щупают лоб, веки, нос, подбородок.
- Ты рубильник, главное, рубильник, - советует другой голос.
Пальцы перебираются опять на нос, пытаются зажать ноздри. Миша уворачивается, дышит ртом, вырывается.
- Дай-ка я, - говорит другой голос. - А то каждый жид норовит в свои пролезть. Что за люди - думают, если нет света, то уже все можно? Дай-ка.
Другие пальцы, еще более неприятные, в чем-то липком, гадком, лезут в лицо, хватают за нос. Огромная грязная ладонь зажимает рот. Он задыхается... сбрасывает с лица клапан спальника. В легкие врывается поток сырого и холодного воздуха пещеры. В соседнем гроте встает черное солнце и становится еще темнее. Перед тем как Михаил снова заснул, у него мелькнула еще одна странная мысль о том, что он не сможет проснуться, не сможет даже открыть глаза в этой абсолютной темноте, отличить сон от яви и жизнь от смерти. Однако организм сам понял, что прошло уже достаточно времени для отдыха, он в полной мере и прекрасно выспался. Внутри прозвенел безотказный химический будильник, и залежавшееся, затекшее тело открыло глаза.
Разницы действительно никакой не было. Но Миша быстро сообразил нащупать рядом фонарик, включить его и посмотреть на часы. Десять часов! Четырнадцать часов продрыхли - будь здоров.
Он посветил на своих товарищей. Все еще спали и видели сладкие сны. И эта парочка в небольшом отдалении тоже. А ему уже хотелось помочиться и действовать. Он вернул луч на Кашафутдинова, лежавшего в своем мешке на расстоянии вытянутой руки. Глаза того были открыты. Миша отвел луч в сторону.
- Ты что? - спросил Равиль шепотом.
- Как что? - тоже шепотом ответил Миша. - Ту-ру-ту-ту. Труба зовет и всякие разные петухи.
- Какие петухи? Офигел, что ли?
- Вставать пора.
- А сколько времени?
- Десять утра уже. Пошли за водой сходим.
- Пошли. Только не ори, не буди их. Пусть поспят.
Ребята бесшумно оделись, обулись. Отойдя в сторону, умылись и почистили зубы, полив друг другу из канистры. Остатки воды разлили в котелок, чайник и миски.
-Надень чего-нибудь потеплее, -посоветовал Равиль. - На улице холоднее, чем тут.
Равиль вел к выходу довольно уверенно. Здесь налево, там направо. Переход в Переднюю систему. Стены этой обжитой части пещеры были обильно исчерканы стрелочками и разного рода кротовыми жопами, правильно указывающими на выход.
Уже немного, совсем чуть-чуть потягивало холодком вольного пространства, как вдруг их остановил неприятный знакомый запах. Потом послышался в стороне стон с каким-то горловым клокотаньем. Равиль тревожно повертел светоносной головой. Посветил фонариком в направлении звука и Миша.
На полу штрека, обнимая в неудобном застывшем движении стену, свесив голову, сидел человек. Ребята подошли поближе и увидели, что человек жив, спит и пьян. Кажется, от всего тела, на котором имелась драная и грязная непонятного оттенка болоньевая куртка, пятнистые армейские галифе и кирзовые сапоги, несло противной сивухой. Под головой спящего распустив губы человека, растекалась на полу, задевая и колено, лужа блевотины.
Равиль сунул пустую канистру Мише, присел на корточки и попробовал растолкать спящего.
- Эй, парень, ты не заблудился? Тебе как? Парень реагировал каким-то нечленораздельным мычанием. В коленном сгибе необлеванной ноги человека Равиль увидел валяющийся длинный фонарь.
Проверил его - работает.
- Эй, парень, тебе помочь?
- ...ван...Вован, - отчетливо произнес счастливо проблевавшийся.
-Что? . - Вован, пошел на х-х...
- Я не Вован.
- Ты чё, не поял, Вован? Пошел на х-х...
- Рав, это, наверное, один из тех солдат, о которых говорил Крот и те ребята, - резонно предположил Миша.
- Эй, - снова потряс за плечо солдата Равиль, - а где второй? Второй где?
- В Караганде.
Второго они нашли в небольшом гроте метров через двадцать. Тот, кого, возможно, звали Вован, выдал себя громким, каким-то болезненным храпом.
В армейском бушлате без погон, в цивильных штанах, сапогах и съехавшей на нос вязаной шапочке дезертир спал на спине, раскинув ноги и накрепко зажав в кулаке целлофановый пакет с половинкой буханки черного хлеба. Рядом на плоском камне стояли полу-торалитровая пластмассовая бутылка с лимонадом на донышке, другая такая же бутылка с мутной жидкостью, на запах оказавшейся самогоном, железная кружка и оплывшая потухшая свеча.
- Я думаю, они нуждаются в помощи отнюдь не подземного населения, которым мы являемся, - сказал Миша.
- Да. Дорогу к выходу они знают, раз самогон пьют, - согласился Равиль. - Пошли.
Все сильнее тянуло наружным холодом. Даже Михаилу, второй раз пришедшему к этому месту, стены и конфигурация прохода показались знакомыми.
- Что за черт? - остановился Равиль. - Заблудились, что ли?
- А что такое? - спросил Михаил. - Вроде бы это выход. Или нет?
- Ну-ка выключи фонарь, - сказал более опытный и сам отключил свой агрегат. - Где же свет?
- Какой свет?
- Дневной, какой. Здесь уже должен пробиваться снаружи свет. Ведь одиннадцатый час утра.
Но совершенно очевидно тянуло воздухом свободы. Они снова выключили фонари, пошли-поползли вперед и вскоре оказались под мутным облачным небом с редкими звездами в разрывах туч.
- Ничего не понимаю, - недоуменно пробормотал инициатор побудки. - Ведь десять утра было.
-Да?
Миша посветил на часы и тут же осознал собственную ошибку. Возле цифр "10:32" проступали крохотные буквы рт - post meridiem. Это значит 22 часа 32 минуты. Число, как выяснилось при нажатии кнопки, все еще 29 октября. Этот злосчастный день начала авантюры никак не желал заканчиваться.
- Ничего не понимаю, - повторил, почесав в затылке Миша. - Значит, по-прежнему вчера. То есть сегодня. То есть мы спали не четырнадцать, а два часа. Но я выспался, как за четырнадцать.
- Я тоже, - кивнул Равиль.
- Должно быть, под землей время идет как-то особенно?
