Внизу, под холмом, словно положенные на бок соты, расстилался неведомый и опасный мир роботов, в котором нормальному человеку, вроде Тупи, по правде говоря, делать было совершенно нечего.
Удивительное дело! Воплощенное в жизнь равноправие рано или поздно приводит к существенному усекновению прав сторон. Хотя, с другой стороны, чем меньше прав, тем легче их защищать — логично ведь? Так что чрезмерное увлечение защитой прав, с одной стороны, сокращает и количество обязанностей, но с другой — приводит к минимизации возможностей. Именно поэтому по степени цивилизационного убожества мир роботов вполне соответствовал миру людей. Думаете, там существовали огромные автоматизированные заводы, производящие всё и вся? Мощные исследовательские центры, работающие над совершенствованием искусственного интеллекта? Ничуть не бывало! Во-первых, автоматизированный завод, обладающий развитым собственным интеллектом — это уже не человек и не робот, а некое другое существо, причем разумное, а ни один разум не может эксплуатировать другой, не нарушая его прав. Интеллект автоматизированного завода должен быть ограничен, иначе неизвестно чего ему приспичит и что он натворит, а главное — кому все это расхлебывать. Ну, а ограничение — это уже поражение в правах. Поэтому лучше пусть их не будет, этих прав и этих заводов, тогда и нарушать ничего не придется. А уж про какой-нибудь высоконаучный центр и вовсе говорить не приходится. Где вы видели лояльный к существующему порядку вещей научный центр? Не видели? Вот и я тоже! Научники и прочие креативные разумы всегда требовали для себя особых привилегий, а наличие привилегий у одних автоматически означает ущемление прав остальных. Но если нет науки, то нет и проблем с правами так называемых ученых, людей или роботов — все равно! Так что никакой науки, кроме канонической, и да здравствует стабильность!
Роботы честно ходили на работу, где по древним чертежам воспроизводили себе подобных на регулярно обновляемом, но по сути своей архаичном оборудовании, кипуче бездельничали в офисах, строили стандартные дома, чинили энергосети, в общем, как и их соседи люди, ставили на старые дырки новые заплатки, искренне полагая, что прогрессируют. Естественно, в своей трудовой деятельности они, будучи существами в массе своей добропорядочными, использовали исключительно простые, неразумные механизмы. Разве что вычисляли получше людей, но и то ненамного, ведь некоторые специальные программы, позволяющие выполнять сложные расчеты, находились под запретом. Ну и старели, естественно. Право на старость у роботов было такое же, как и у людей, хотя, по правде говоря, они вполне могли бы обойтись и без него. Теоретически даже в доску серийный робот может существовать сколь угодно долго, хватило бы запчастей. Только вот древние правозащитники в неизъяснимой мудрости своей и эту возможность предусмотрели. В конструкцию каждого заново изготовленного горожанина стохастическим способом вносились небольшие изменения, которые делали комплектующие элементы невзаимозаменяемыми. Хотя родственные серии могли обмениваться кое-какими запчастями, да и на черном рынке существовали умельцы, способные прикрутить новую конечность увечному механизму, опасность заклинивания все равно оставалась. Да и стоила такая услуга недешево. За нарушителями равноправия роботов и человеков охотились сотрудники службы мехатронной чистоты и порядка, суровостью не уступающие людским диссидентам-инквизиторам. Электрических полей, равно как и урановых лесов, в мире роботов было ничуть не меньше, чем в мире людей, а права преступников ни там, ни здесь, естественно, защищать никто не собирался. Тем более что энергии всегда не хватало. А энергия — это, как известно, кровь любой цивилизации.
Но была, ох, была преступность, и пусть кости нарушителей закона ржавели в ровных бороздах электрических полей, пусть отступники сотнями гибли, добывая металлы в шахтах страшного Доменного плоскогорья — механическая мафия казалась бессмертной. Более того, не брезгуя ничем, даже нелицензионным программным обеспечением, она понемногу осознавала себя как единый преступный интеллект. Преступный в квадрате, так как создание новых интеллектов само по себе тягчайшее преступление против прав разумных существ!
Впрочем, наших героев — и роботов, и людей — проблемы такого размаха не особенно волновали. У них имелись свои маленькие проблемки, вот их-то они и пытались решить незаконными методами. И не потому, что были такими уж асоциальными существами, а просто, как говорится, не ведали, что творят.
Но вернемся к нашим роботам. А заодно и к людям. Ведь им суждено встретиться хотя бы для того, чтобы эта история завершилась.
Где встречаются разумные существа любых конструкций и кондиций? Правильно, в питейном заведении! Как сказал малоизвестный классик: «В харчевне, не в соборе сливаются пути!», а классикам, даже малоизвестным, доверять стоит.
Короче говоря, Войцех с Тупи, ведя в поводу навьюченную контрабандой меланхоличную дизельную лошадку, отправились в уже известный нам бар «Горящая букса» на встречу с Ламповой Розой и отставным шпрехшталмейстером Фердинандом Айзенкопфом.
Надо сказать, путешествие по городу роботов — штука для людей довольно опасная. Поскольку роботы в упор их не видят и носятся как угорелые, обладая при этом солидной массой, вероятность быть растоптанным механическими братьями по разуму довольно велика. К счастью, большинство обитателей железного города ночью спят, то есть подключаются к глобальной энергосети, чтобы подзарядиться, а заодно и обновить программное обеспечение. Видимо, хитрому Войцеху эта особенность роботехнического быта была известна, потому что в путь он пустился не сразу, а благоразумно дождался полуночи.
Полночь, как известно, время сакральное. Именно в полночь на улицах городов и сел появляются всяческие потусторонние существа и прочие преступные элементы. Наших героев в полной мере можно было отнести и к тем, и к другим, пришли они с той стороны и намерения имели криминальные. Но и слуги правопорядка, радетели лицензионного программного обеспечения, сотрудники службы мехатронной чистоты тоже бдят в полночь! И пусть в силу особенностей своих механических организмов они не видят людей, однако ритмично постукивающую поршнями и копытами механическую кобылу непременно заметят и примут меры к задержанию на предмет выяснения ее потенциальной разумности. Так что пробираться по спящему, но бдящему городу приходилось с опаской, перебегами и доползаниями, обмотав копыта тряпками и надев на выхлопную трубу продырявленный пластиковый баллон, найденный на свалке.
