"…помните мой последний визит к вам и мои слова. Я снова повторяю их от чистого сердца: "Если вам нужны друзья, мы ждем вас и сына". Думаю, что Вы не будете сомневаться и колебаться.
Ваш Копылов".
Далее был написан адрес.
Мэри взволнованно прижала маленький листочек к груди…
…Через несколько дней в огромном стратоплане она и Виктор летели над Атлантическим океаном на восток. Тихо звенели реактивные моторы, убаюкивая, навевая грустные мысли…
Виктор не мог усидеть на месте. Он непрестанно дергал мать за рукав:
— Мама, мама! Взгляни — что это такое?..
Мэри с улыбкой посмотрела на розовое лицо сына, потом на гряды белых облаков, плывших где-то далеко внизу, и ответила:
— Это облака, сынок…
— А почему облака внизу? Они же всегда наверху!..
— Мы же поднялись выше облаков, сынок…
Виктор смотрел сквозь иллюминатор вверх, где на фиолетовом небе мерцали звезды:
— Мама! А папа полетел еще выше, чем мы сейчас?
— Да, сынок, гораздо выше… Видишь — звездочки горят… Вон туда полетел наш папа!..
Виктор замолчал, пытаясь детским сознанием охватить всю грандиозность невероятных расстояний…
Внизу промелькнули очертания берегов Европы. Вскоре стратоплан пошел вниз, пролетая над территорией Украины. Облака белой пеленой молниеносно промелькнули мимо иллюминаторов, и стратоплан пошел на посадку…
Справа синело Каспийское море. Заблестела лента Волги. На левом берегу в степи вырастала, летела навстречу широкая бетонированная площадка, а вокруг нее огромные здания заводов…
На мгновение пассажиры почувствовали невесомость, а затем легкий удар, еще один… Стратоплан остановился…
…Мэри оказалась среди шумной толпы людей, которые встречали прибывших. Она поставила чемодан на землю, подняла голову. С Каспия дул легкий влажный ветер. Мэри оглянулась вокруг, радостно засмеялась. К ней спешил Копылов — поседевший, с синими кругами под глазами, но все с той же мудрой и почему-то грустной улыбкой. Она не выдержала и, сама не зная почему, обняла его… А он, будто это было вполне естественно, осторожно, будто ребенка, погладил ее по худенькой спине.
Из-за спины Мэри показалось лицо Виктора. Он дернул мать, с любопытством спросил:
— Кто это, мама?..
Мэри вытерла слезы, ответила:
— Это друг твоего отца, сынок!..
— И ваш! — добавил Копылов.
Мэри с благодарностью пожала ему руку.
Копылов взял в одну руку чемодан, на вторую посадил Виктора и зашагал к находившемуся совсем рядом громадному зданию.
— Следуйте за мной, — сказал он. — Там обо всем поговорим…
На следующий день, когда Мэри отдохнула, Копылов повел ее в гигантский строительный цех, стометровым куполом поднимавшийся над другими постройками. Переплетение кранов, странных механизмов заполняло цех, а посредине стояли три семидесятиметровых сигарообразных аппарата. Шла непрерывная работа, но шума не было слышно — только мягкое жужжание электроприборов привлекало к себе внимание.
— Что это? — повернулась к Копылову удивленная Мэри,
— Вот как раз ради этого я и вызвал вас, — тихо ответил академик. — Это строятся звездолеты по проекту вашего мужа. В сочетании с разработками наших ученых его проект дал чудесную конструкцию межзвездного корабля… Мы не спешим… Мы хотим гарантировать возвращение космонавтов, поэтому строим несколько звездолетов. В них воплощено все самое лучшее, что может дать современная наука…
Мэри прервала его:
— Как я мечтала, мистер Копылов, чтобы мой сын пошел по пути отца… Нет! Нет! Вы не так меня понимаете!.. Я хочу, чтобы он не бестелесную мечту искал там, не за Временем и Пространством, а помог людям приблизить далекие миры, сделать космическую бездну не ужасной пустыней, а дорогой для единения разных миров…
Копылов пожал ее руку.
— Я тоже думал над этим. Мы поможем вам в этом. Еще не меньше десяти лет мы будем тщательно готовиться к этому самому ответственному полету, и ваш сын, сын Барвицкого, имеет право первым полететь, чтобы открыть путь в бессмертие… Да, да! В бессмертие! Не удивляйтесь! Ваш муж много верных и нужных идей дал миру. За пределы Времени и Пространства мы, конечно, не будем рваться, но будем прокладывать пути для будущих поколений, которые действительно станут практически бессмертными… Да, Да! Наши потомки станут бессмертными!..
Копылов задумался. Мэри смотрела на его освещенное синими огоньками лицо, и благодарность к этому бескорыстному другу ее мужа наполнила ее измученное сердце…
— Итак, что вы скажете? — повернулся к ней Копылов.
— Я остаюсь, — ответила Мэри. — Сын пойдет только по этому пути…
Скорость космолета достигла уже скорости света. По расчетам Святослава она равнялась 280 тысяч километров в секунду. Все как будто подтверждало теорию Барвицкого. Первые миллиарды километров пути он, согласно показаниям атомных часов, летел без особых приключений, не замечая ничего необычного. Но, когда скорость аппарата начала приближаться к скорости света, все изменилось. Как показывали приборы, Сириус стремительно приближался, и космолет пролетел большую половину пути за несколько часов согласно атомным часам. Это давала себя знать относительность Времени и Пространства!.. Святослав торжествовал:
— Значит, Время и Пространство, действительно, фикция человеческого чувства, сон материи, замедленной в своем движении к минимуму! Значит, можно победить извечную несправедливость судьбы и выйти в иное Бытие!..
Вес будто начала исчезать. Во всем теле ощущалась необычная легкость.
— Может, это и есть начало той метаморфозы, которая должна произойти при переходе на сверхсветовую скорость! Не провести ли эксперимент сейчас?
Потом решил — нет!
Звала к себе далекая голубая звезда, снова настойчиво роились в голове причудливые видения, не давала покоя сказочная мечта.
— Где ты, любовь моя? Встречу ли я тебя на чужих планетах, или ты в бесполезном бреду привиделась мне для муки?..
Время галлюцинаций прошло. Святослав посмотрел на звездное небо. Теперь звезды изменили свой облик — они были какие-то разноцветные, переливались живыми огнями, как узоры в калейдоскопе. А звезды, оставшиеся позади, наоборот, становились темно-вишневыми, или вовсе исчезали с фиолетового неба…
Это проявлялся эффект Доплера, в связи с колоссальной скоростью космолета…
И вот что-то странное начало происходить с глазами Святослава. Очертания приборов в рубке и звезд в иллюминаторе расплывались, колыхались, будто в тумане. Он протер глаза, взглянул опять… Нет! Не помогает!..
