Разбитое волшебное зеркальце тоже напоминает луну, "разбившуюся" на фазы. Конечно, нельзя давать себе полную волю, объявляя эти предположения доказанными, но если в фольклорах других народов или в другой сказке встретится подтверждение, есть все основания считать такую расшифровку истинной. Вот показательный пример. Я предположил, что Колобок есть не что иное, как убывающая луна. Однако в распространенном варианте, наиболее известном, заяц, волк и медведь только встречаются с колобком, не откусывая его. Зато у Афанасьева сюжет с проглатыванием нашелся. Там звери откусывают от колобка по кусочку, превращая в убывающий месяц, пока он полностью не исчезнет.
Два хрустальных башмачка Золушки очень похожи на убывающий и прибывающий серп. Потому и остается лишь один башмачок, ведь оба могут соединиться только в полной луне. Примечательно, что в инсценировке сказки волшебница заклинает мышей достать для Золушки "у луны из сундучка два хрустальных башмачка". Писатели, как и художники, часто обладают интуитивной фольклорной памятью.
Многие звездные подсказки можно увидеть в палехской живописи, где все сказочные события происходят на черном лаковом фоне ночного неба. Важны не столько конкретные расшифровки, сколько само присутствие звездного кода в сказке. Это значительно расширяет перспективу сказочного пространства.
Реалистическая достоверность сказки обретает космические крылья. Не зачеркивая и не принижая более позднюю реалистическую эстетику сказки, звездный код проступает сквозь поздние наслоения, раздвигая перспективу крестьянского двора до вселенских пределов.
К счастью, здесь перед нами нет тяжкого выбора реставраторов, которые вынуждены, обнажая древний золотой фон иконы, уничтожать более темные поздние наслоения. В фольклорном слове все слои соединяются, и реставрация древнего смысла не уничтожает более поздние наслоения, не менее значительные. Здесь нет печальной дилеммы мифологической школы: не надо выбирать между мифом и реальностью, поскольку и то и другое обладает достаточной художественной достоверностью. Пылкое поэтическое воображение фольклорных авторов низводит небо на землю, а землю возвышает до неба. Абсурдно при этом считать, что звездный фон сказки противоречит ритуально-обрядовому или исторически-достоверному смыслу повествования: структура звездного неба отчетливо ощутима и в поэтике ритуала, и в самой исторической реальности. Небо - это космос, видимый глазом, воспринимаемый разумом и сердцем художника, а космос - тоже весьма значительная реальность.
К сожалению, мифологическая школа, увлеченная солярным, то есть солнечным, культом, все многообразие звездных сюжетов свела к смене времен года, к заходу и восходу солнца. Объясняется это многими причинами. На первом месте скудность культурологических познаний в филологии XIX века. Просто не было известно, насколько богат древний мир астрономической символикой. Труды культурологов XX века открыли космогоничность всякой древней мифологии. Оказалось, что небесная символика пронизывает весь земной мир древнего человека. Млечный Путь - это и древо, и река, и столб от земли до неба. Луна обозначена самыми разными символами: лягушка, заяц, яйцо, зеркало, щит. Месяц: рыба, жеребенок, ягненок (агнец), козленок, утка, лодка, золотая (или хрустальная) туфелька. Что уж говорить о самих созвездиях, вызывающих своей необычной конфигурацией лавину фантастических образов, но при всем многообразии ясно проступает единый звездный остов небесной феерии.
Он оказался поразительно устойчив в литературе. Звездная кристаллическая решетка, или, правильнее сказать, - матрица, отпечатана в глубине древнейших сюжетов.
Одни и те же сюжеты повторяются ежегодно на небесном экране. Естественно предположить, что на земле эти же сюжеты разыгрывались в магических ритуалах, запечатлевались в мифе и сказке.
Нельзя забывать о психологическом, внутреннем небе. Звезды отпечатываются в сознании и в сфере, которую нынче принято именовать "бессознательное" (этот термин сменил менее точный - "подсознание"). Роль подсознания в творчестве достаточно велика. Происходит взаимоузнавание. Небо всплывает из глубин бессознательного в процессе творчества.
Вот как это происходит в реальности. Все помнят сюжет пушкинского "Ариона". Буря потопила челн, все пловцы погибли, и только певец Арион спасся, выплыл на берег и продолжает петь прежние песни о своих товарищах. Древние греки видели этот сюжет на небе. Есть созвездие корабля "Арго", на котором плыли аргонавты. Но в небе Северного полушария чаще видна лишь затонувшая корма. Зато Орион простирается по всему небу, в руках его трехзвездная лира (Пояс Ориона). Он поет о своих "погибших" - утонувших за горизонтом звездных спутниках. (Имеется в виду подсознательная цепь аналогий. Арион и Орион связаны сходством имен. Певец Арион мифологически родствен певцу Орфею. Возникает интуитивный ряд: Орион - Арион - Орфей).
Помнил ли Пушкин звездную основу сюжета? Скорей всего - нет. Он просто знал миф об Орионе. Но объективно и миф об Орионе, и стихотворение Пушкина хранят в себе рисунок звездного неба. И если бы небо вдруг исчезло, забылись мифы, то по стихотворению можно было бы условно воссоздать его звездную структуру.
Небесная матрица весьма устойчива, зато её семантика в культуре изменчива, как очертания облаков. Однако не так уж редки случаи, когда художник помнит и на сознательном уровне о звездном родстве своих героев. Так, Суриков воспроизвел рисунок звезд Большой Медведицы в картине "Утро стрелецкой казни". Это созвездие образуют свечи в руках стрельцов.
Могло не остаться свидетельства Сурикова о том, что свечи в руках стрельцов воспроизводят рисунок Большой Медведицы, и тогда трудно было бы доказать, что не случайно именно таким образом расположены огненные язычки свечей. В доказательство пришлось бы вспомнить, что, по преданиям сибиряков. Большая Медведица - это колесница мертвых, уносящая на небо души умерших. На картине - казнь, и телега, везущая к плахе, как бы становится небесной повозкой - Большой Медведицей. Разумеется, и эти доказательства были бы косвенными, но, к : счастью, в данном случае свидетельство художника сохранилось.
А вот помнил ли о звездах Шишкин, когда в популярной картине "Утро в сосновом лесу" расположил мишек в форме того же созвездия, - это неизвестно. Скорее всего, что очертание подсказано интуицией. Зато поистине сказочная популярность картины, возможно, во многом объясняется её звездным сюжетом. Он узнаваем и на сознательном, и на интуитивном уровне. Очертания Большой Медведицы известны всем.
