КВ'Маакс'ду настроил свой речевник на раздраженное возмущение:
— Содержать их живыми — это ваша работа.
— Слушай, Кваз, — ответила женщина, — твои методы подбора коллекции потрясли этих тварей до основания. Серебристые пожиралы — хищники активные и привыкли жить большими косяками. Нельзя просто надавать им по мозгам, подержать без сознания, а после ждать, что они как ни в чем не бывало придут в себя. Их следует осторожно оживлять, выхаживать, даже к еде приучать заново.
— Ну так и займись этим.
КВ'Маакс'ду произнес это так, будто объяснял непонятливым детишкам, как устроен мир.
Найла скрестила руки на груди и бросила на него косой взгляд.
— Мне что, устроить в трюме концерт обеденной музыки?
— Нет, — отозвался КВ'Маакс'ду. — Это лишено смысла. Пусть твой напарник займется ими.
— Как? — Найла даже не взглянула на Кафирра, который ушам своим не верил.
— Пусть постарается расшевелить их, — пояснил КВ'Маакс'ду. — Пусть использует слабые электроразряды, пусть кормит с рук живой рыбой всех, кто выказывает признаки голода.
Кафирр просто онемел от мысли, что придется надолго оставаться в кромешном мраке трюма, наполненного стоялой водой, который кишмя кишел мертвыми и умирающими стокилограммовыми хищниками.
Кафирр не успел рта открыть, как Найла ответила за него:
— А ты не думаешь, что это чуток опасно? Если у него все получится хорошо, эти миленькие малютки очнутся и захотят кушать. Малый окажется в темном трюме один на один с голодными и злющими хищниками, каждый из которых вдвое больше него.
Тупая голова КВ'Маакс'ду повернулась в сторону девушки, словно на шарнире, и ксенос ответил, избрав наставительный тон:
— А ему как раз за риск и платят. Он всего-навсего человек и ничего особенного не умеет. Весьма разумно, что опасность должна выпадать на долю наименее значимого из имеющихся в наличии существ.
Глаза Найлы сузились.
— Ну вот что, чудо бесшеее. Я значу не больше него. Я стану выхаживать пожирал.
Кафирр был потрясен, зато КВ'Маакс'ду — ничуть. Ксенос лишь заметил: тот человек или другой — для него разницы нет.
— Только, — добавила Найла, хочу получить плату вперед, хочу свои деньги в руках подержать, прежде чем полезу в трюм.
— Странное и примитивное желание. — На сей раз КВ'Маакс'ду казался удивленным.
— А я как раз из примитивных, — сказала Найла. — Сейчас или потом — какая тебе разница?
— Никакой, — согласился КВ'Маакс'ду и расплатился с ней. Кафирр проводил взглядом широкую спину удалявшегося ксеноса.
— Не нужно было тебе этого делать.
— Ой ли?
— Я бы пошел в трюм, — сказал юноша.
— Именно поэтому я так и поступила. — Найла тряхнула головой. — С этим делом справиться можно только одним-единственным способом. Первые же очнувшиеся пожиралы съели бы тебя на закуску. Тогда наш добрый Квазимодо послал бы в воду, еще теплую от твоей крови, меня, или прогнал совсем, если бы я отказалась.
— Почему бы тебе попросту не назвать меня дураком?
— Потому что не хочу обижать тебя. Послушай, я знаю, что говорю ужасные вещи, — сказала Найла, — но пойми, эта работа — мой билет. — Пальцы ее еще крепче стиснули зажатый в кулаке чек. — Мне нужно было почувствовать, что плата у меня в руках, я должна была не дать КВ'Маакс'ду повода пойти на попятный или нажаловаться на меня властям Порта. Теперь в моей жизни все легко и просто: надо остаться в живых до того момента, пока "Река Иордан" не взлетит к системе Пэрадайз.
На всем обратном пути Кафирру оставалось только наблюдать, как Найла уходит в трюм и выходит оттуда. Несколько раз он предлагал свою помощь, но девушка только отмахивалась. Ему бы только радоваться — деньги ни за что шли, — а Кафирр чувствовал себя никчемным. Чем ближе они подходили к Наветренному Мату, тем тягостнее становилось у юноши на душе: ему не давала покоя мысль о том, что пожиралы вот-вот окончательно обретут былую прыть. Найла почти все время проводила в трюме, но как-то Кафирру удалось застать ее в каюте, где она прилегла отдохнуть.
— Слушай, — сказал он, — не сходи с ума, ты же, как пить дать, ошибешься. Зачем тебе всю опасность брать на себя? Ведь совсем недавно тебя вовсе не заботило, есть я на свете или нет.
Найла присела на краешек циновки и подняла усталые глаза.
— Тогда было по-другому. Мне хотелось любой ценой отделаться от погружений. Я не могла себе позволить ни знать тебя, ни думать о тебе. Ты был просто ныряльщиком, которому предстояло пойти на смерть вместо меня.
Юноша сел рядом с ней.
— Но теперь тебя отнесло в обратную сторону и ты опять зашла слишком далеко. Не позволяешь хотя бы помочь тебе.
Она потерла глаза, прогоняя сон.
— Тебе не сделать того, что делаю я. Тебя этому не учили, и у тебя не хватит сноровки. — Заметив, что Кафирр обижен, Найла подалась вперед и взяла его за руку. — Дело в том, что ты всю жизнь провел, подвергаясь ужасному риску и почти перестал замечать его. А для того, что делаю я, требуется более развитое чувство самосохранения. Обижаешься?
Юноша пожал плечами. Ему было трудно разобраться в своих чувствах. Найла вздохнула.
— Обещаю попросить у тебя прощения, если ты пообещаешь мне, что сумеешь получить свой билет при первой возможности.
— Мой билет?
Кафирру никогда в голову не приходило, что мог бы забронировать место для себя.
— Если у тебя, — Найла смотрела в упор, — появится шанс улететь в иномир, ты им воспользуешься?
— Пожалуй. — Кафирр ответил так без особой опаски: до сих пор никто не предлагал ему даже вокруг Наветренного Мата прокатиться.
— Тогда прости меня, — сказала она. — Не такой уж ты несмышленыш.
Помолчав, она сжала его руку.
— Эта комедия почти окончена. Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтоб ты добыл у КВ'Маакс'ду билет в иномир. Скажи ему, что власти Порта не дадут ему разрешения на взлет, если возникнут какие-нибудь осложнения.
— Какие осложнения?
— Обещай пошевелить мозгами. Если со мной что-нибудь случится, надави на ксеноса. Кваз не так уж и умен. Я уже одолела его. Получила свой билет — и свободна. Даже если мне никогда не вернуться их этого трюма, даже если через час мне суждено умереть, все равно я победила. И у меня на душе будет спокойней, если я буду знать, что и ты свой шанс не упустишь.
Найла обняла и поцеловала его. Прикосновение ее теплого тела и мягких губ застали Кафирра врасплох. Она отправилась в трюм, а он так и остался сидеть в каюте, глядя ей вслед. Сильную ее спину покрывали бисеринки пота, ступала Найла уверенно, каждый шаг заставлял мышцы на ягодицах играть.
