Победитель либо сразу без лишних хлопот принимает яд, либо сражается с Тенью, что бы не быть порабощенным ей. Исход одинаковый.
Правда, я не слышал, что бы кто нибудь выбрал первый вариант.
Элия забыла про свой кофе, и чашка остыла в ее руках.
- Разве нет способа, победить Тень? - спросила она упавшим голосом.
- Такого способа нет, - сказал Лайвен спокойно. - Тень непобедима. Вон за окном стоит дерево. Сейчас на него светит солнце, и оно отбрасывает тень на камни. Как победить ее?
- Можно попробовать посветить на нее, - неуверенно сказала Элия.
- Нет, она просто упадет в другую сторону.
- Тогда надо дождаться ночи, и тень исчезнет сама.
- Да, - согласился Лайвен, - а еще можно погасить Солнце или срубить дерево. С той Тенью дело обстоит точно также. Пока существует наш Мир где-то существует его Тень, как существует черное, пока есть где-то белое. Можно уничтожить Мир и его Тень тоже исчезнет, потому что во вселенной должно сохраняться равновесие. Но такой выход, наверное, многих не устроил бы. Меня так уж наверняка.
- Что же тогда делать?
- Надо просто следить, что бы Тень не протягивала руки в наш Мир. А если уж не уследили, придется их обрубать. Кроме закона Слова это единственная обязанность перед Миром магов всех рангов. Иначе Тень перемешает его с собой и не будет больше ни черного, ни белого, только одно серое ничто.
Элия была подавлена. Она явно не предполагала, что все настолько серьезно. Яркий цветной узор беззаботного солнечного света проникшего через высокий витраж, окружил старое кресло пестрым ковром, и совсем не вязался с ее поникшим обликом.
Наконец она подняла голову. Веселые цветные отсветы пробежали по ее волосам, и Лайвен невольно залюбовался.
- Прости, - сказала она тихо.
- За что? - он искренне удивился.
Она отвернулась и стала смотреть на горячие угли в камине.
- Я никогда бы не позвала тебя, если бы знала, что ты должен будешь погибнуть.
Лайвен улыбнулся.
- А кого бы ты позвала?
Она молчала, и узор у ее ног медленно колыхался, как вода в тихом лесном озере - это легкий ласковый ветерок шевелил ветви громадного тополя за окном.
- Ты все сделала правильно, девочка, - сказал Лайвен, - тебе не кого было больше позвать. Сам Видящий мир посоветовал тебе сделать это, а он всегда знает, что делает.
Он подошел к ней, вытащил ее за плечи из кресла, поставил перед собой.
- К тому же, у тебя нет ни какого повода кукситься, потому что я надеюсь выкрутиться из этой неприятной ситуации по возможности целым и невредимым.
Она подняла на него большие удивленные глаза.
- Но ведь ты сказал, что Тень нельзя победить.
- Совершенно верно, но я и не собираюсь ее побеждать.
- Значит, ты можешь избежать схватки?..
- Тсс, - сказал Лайвен, приложив палец к ее губам, - ей совершенно не зачем знать об этом. Ну а что бы ты совсем развеселилась, я пожалуй возьму тебя с собой.
Она еще шире раскрыла глаза и робко улыбнулась.
- Но с условием, - быстро уточнил он, - Ты должна быть хорошей девочкой, слушаться старших и по первому моему приказу вернуться в родовое гнездышко.
- Слушаю и повинуюсь, мой рыцарь, - она отошла на шаг и сделала глубокий реверанс, пряча в нем радостную улыбку.
- Вот и хорошо. Сейчас я схожу наверх, кое-что возьму там и мы отправимся в дорогу.
- Но ты так и не сказал мне, что мы будем делать?
- Надо объехать всех сильных магов и узнать, кто вступил в союз твоего отца и почему. А главное выяснить настроения кандидатов на место пятого в этом союзе.
- Но ведь единственный кандидат - ты.
- Нет, твой отец немного преувеличил. Есть еще два человека, которые в случае большой нужды могут подойти, а мне не хотелось бы, что бы союз вступил в полную свою силу. Будь добра, приготовь пока лошадей.
Он поднялся по лестнице и прошел в комнату, где выбирал вчера, во что бы по элегантнее одеться. Сегодня она представляла собой такую же печальную картину, что и весь замок, и яркое веселое солнце освещало здесь пыльные зеркала, отвалившуюся от стен резную обшивку, мусор и непонятное обветшавшее тряпье на полу, крысиный помет по углам.
Осторожно перешагивая особенно подозрительные кучи мусора, Лайвен, подошел к стене, на которой была во всей красе развешана коллекция фамильного оружия, теперь правда, несколько запыленная и потерявшая свой блеск. Он тронул пальцами какой-то клинок, потом дунул на него. Под слоем пыли была прочная, надежная, холодно блестящая сталь. Лайвен снял меч со стены, внимательно осмотрел. Это было оружие его далеких прапрадедов, сделанное грубо, но на совесть, и надо думать прослужившее верой и правдой не одному поколению, пока не переменилась тактика ближнего боя и не появились более совершенные клинки. Оно было выковано, как единое целое вместе с рукояткой, обмотанной потом для удобства кожаным ремнем. Его огромное шириной в две ладони лезвие одной своей массой способно было рубить поперек поленья в обхват толщиной. Теперь этот меч годился только для коллекции, потому что какие либо правила фехтования к нему были не применимы. Лайвен, со вздохом, повесил его на место и перешел к следующему экспонату.
Этот клинок еще мог принадлежать его деду, но его отец уже вряд ли пользовался им. Здесь была другая крайность. Рукоятка меча была настоящим произведением ювелирного искусства и не слишком удобна из-за обилия самоцветов. Длиннейшее, почти в рост человека лезвие было всего в три пальца шириной и острое как бритва. Его покрывала тончайшая чеканка с изображением всяческих боевых подвигов - такие мечи за хозяевами носили оруженосцы, а в бою их можно было держать только двумя руками. Это исключало высокую гибкость в обращении, и по этому не было возможности работать кистью.
Выше были развешаны различные переходные экземпляры, и обращать внимание на их волнистые, изогнутые и расщепленные лезвия не имело смысла. Век этих клинков был не долог. Это были скорее экспериментальные образцы, появившееся в период, когда тактика простых прямых рубящих ударов стала отходить в века. Всяческие боевые топоры, богатырские булавы и "утренние звезды" ни когда не привлекали Лайвена, и он лишь бросил мимолетный взгляд в их сторону.
Его меч висел с самого краю. Он был в ножнах и не бросался в глаза необычностью формы или богатством отделки. Лайвен снял его со стены, медленно вытянул клинок из ножен. Он вышел легко, будто не висел в бездействии долгие годы мира, а, по крайней мере, ежедневно обнажался на ратные подвиги, на кровавый пир, достойный доброго клинка.
Лайвен почувствовал прекрасно уравновешенное тяжесть лезвия идеальной ширины, со зловещим кровостоком по всей длине, ощутил, как рукоять сживается с ладонью, будто говоря, что ни какая сила теперь не способна вырвать ее из руки. Отливающая синью сталь, как водится, была закалена в сорока магических настоях, а на самом конце, остром как игла, темнело клеймо Вечности, делавшее метал не подвластным времени и чужой магии. Из украшений на рукоятке имелось только маленькое круглое зеркальце, необычайный по мощности источник магической силы, большая редкость, позволить себе которую может далеко не каждый маг.
