За неделю, что Герхард Олланд находился в Пешковеце, он успел встретиться с представителями как ашатской, так и имлинской общины, обсудить ситуацию с политиками, чиновниками, представителями благотворительных организаций, городской администрацией. Посетил в общей сложности четырнадцать лагерей и общежитий беженцев, побывал в госпиталях и клиниках. Выслушал сотни свидетельств очевидцев, получил бесчисленное количество фотографий и видеокассет, на которых были зафиксированы убийства и грабежи. Но что из услышанного правда, а что вымысел, Олланд однозначно сказать не мог. За полгода в Пешковеце случилось много горя. Ища сочувствия и защиты, имлины и ашаты старались вспомнить друг о друге только плохое. И если кто-то приписывал себе свидетельство событий, которые- он не видел собственными глазами, а только слышал о них, то случалось это лишь оттого, что он просто хотел, чтобы ему поверили. Герхард понимал это и день за днем, терпеливо выслушивая разные версии одних и тех же происшествий, искал совсем другие подробности. С недавних пор его интересовало все, что касалось необычного поведения людей. Поступки, реакции, особенности общения.
Вот и сейчас Олланд слушал чудовищный по содержанию рассказ о том, как пять имлинских подростков среди бела дня забили ногами двух ашатских девушек, после чего отрезали им уши и ушли. За годы работы в департаменте анализа религиозных и национальных конфликтов Герхард так и не научился не принимать чужое горе близко к сердцу. Можно было бы отмахнуться, сказать себе, что так не бывает, старик сгущает краски, но старик принес с собой видеочип, на котором, по его словам, записано все, что он только что рассказал.
Старик ушел, его место заняла девушка.
Сканер личных датчиков пискнул Ефремову в наушник. Этого сигнала майор ждал с первого часа, как они ступили на землю Пешковеца, но утверждать, что он обрадовался, было нельзя.
— Внимание, — тихо сказал майор, поправляя микрофон, тянувшийся на тонкой пластиковой спице от правого уха. — Есть сигнал. В случае контакта Лукин, Серегин — уводите объект. Бойко — тыл. Суворин — окна. Эвакуация по сценарию четыре. Нервы беречь. Огня не открывать. Только если край.
Ефремов осторожно приподнял сканер, висевший у него на поясе, нажал кнопку и посмотрел на голубоватый экран. На экране тускло мерцали шесть красных точек и одна зеленая. Прекрасно. Он стоит чуть правее. Теперь осталось угадать, кто из толпы светится на экране зеленым. Майор медленно поднял глаза.
Олланд, ни о чем не подозревая, сидел в микроавтобусе и внимательно слушал молодую ашатку.
Сканер снова пискнул. Теперь дважды. Значит, метка пришла в движение. Через секунду Ефремов заметил человека, осторожно протискивающегося между ашатами поближе к микроавтобусу.
— Он идет к объекту, — тихо сказал майор. — Высокий мужчина, волосы русые, стрижка длинная, лицо вытянутое. Серая непромокающая куртка.
Высокий мужчина как будто услышал его. Он остановился. Стараясь что-то разглядеть поверх голов, встал на цыпочки, через несколько секунд опустился, сделал пару шагов в сторону и снова поднялся на носках. Ефремов лениво оглянулся. За его спиной, по тротуару шла одинокая старушка, волоча за собой сумку на колесиках. Майор беспечно, словно озяб, передернул плечами, поправил как будто сползавший с плеча ремень скорострельного протонного ружья, активировал генератор. Ствол качнулся над головами ашатов. Высокий мужчина развернулся и начал неспешно выбираться из толпы. Ефремов еще раз осторожно посмотрел на экран сканера. Направление движения совпадало.
— Я его вижу, — сказал Суворин. — Он уходит.
— Отпускаем, — подтвердил Ефремов. — Он нас заметил. Его наверняка страхуют. Попробуем задержать — откроют стрельбу. Здесь полно гражданских.
Ефремов оказался прав. Когда незнакомец проходил мимо кондитерской лавки, от нее отошли два субъекта и направились следом за ним. Сканер майора не мог их засечь, дистанция теперь была слишком велика.
Около четырех часов Олланд закончил прием ашатов. Они еще раз нестройным хором попросили принять меры и прекратить имлинский разбой. Из-за ублюдков не то что ночью, вечером не каждый отважится выйти из дома. Олланд пообещал во всем разобраться и передать все имеющиеся у него сведения в комиссию Евросоюза.
По пути в гостиницу Ефремов сел на переднее сиденье и почти неотрывно следил за показаниями сканера. Несколько раз на экране появлялись новые красные точки — личные датчики наблюдателей ООН, госдепартамента США, комиссии по правам человека при международном трибунале в Гааге. Зеленых точек больше не было. Но у фонтана контакт все-таки состоялся. Они пришли. Первый раз за восемь дней. И они еще вернутся.
У дверей гостиницы Олланда караулили полтора десятка репортеров. Увидев микроавтобус наблюдателя, они оживились, поспешили привести аппаратуру в рабочее состояние.
— Наши планы, — обернувшись, спросил Ефремов, когда микроавтобус начал притормаживать.
Олланд вытянул шею, посмотрел на собравшихся. Полицейские, дежурившие у дверей гостиницы, двинулись к микроавтобусу, собираясь организовать коридор.
— Пресса. Прекрасно. Простите, я забыл вам сказать: сегодня утром мне звонили из пресс-центра, просили ответить на несколько вопросов. Я думаю, это займет не более десяти минут.
— Поговорите на улице или пройдем в конференц-зал гостиницы? — спросил Ефремов, собираясь открыть Дверцу.
— Незачем их туда тащить. Поговорим на улице.
Не успел Олланд выйти из автобуса, как к нему протянулись с десяток штанг с микрофонами, засверкали фотовспышки, операторы взяли его на мушку видеокамер и десять вопросов были заданы одновременно.
— Господа, не все сразу, — показав, что сдается, с улыбкой сказал Герхард.
Такие конференции Ефремов не любил больше всего. Репортерская братия очень редко утруждает себя нормами приличия, откровенно напирает на охраняемый объект, сует под нос микрофоны и роится, роится, словно не может замереть, пока не ослабнет заводная пружина. Как тут вовремя заметить убийцу, окажись он среди репортеров? Но поделать ничего было нельзя. Майор вежливо отстранил репортера, пытавшегося из-за спины Олланда подсунуть ему под нос диктофон, и встал за левым плечом объекта. Десантники в паре шагов от муравейника обступили его со всех сторон, поглядывая в основном по сторонам. Полицейские следили за порядком.
— Телекомпания CNN, — чуть ли не крикнула писклявым голосом молоденькая мулатка, держа микрофон в вытянутой руке. — Господин Олланд, вы уже неделю в Пешковеце. Вы можете огласить какие-нибудь предварительные выводы?
