«Молчуны» посмотрели друг на друга: кому отвечать?
— Они растворились в квантовом поле вакуума, — сказал Дмитрий.
— Ага, вот даже как…
Бородин аккуратненько положил листок обратно в папку, неторопливо завязал ее.
— Итак, насколько я понимаю, началось все с того, что во время землетрясения погиб далекий предок Деевых, так сказать, родоначальник. И погиб до того, как успел оставить после себя потомство. Естественно, его гибель обернулась исчезновением всех последующих поколений Деевых — они все растворились в вашем чертовом квантовом поле. Так получается?
«Молчуны» дружно ответили кивками. Они уже с удивлением и уважением поглядывали на следователя, сумевшего вникнуть в такие запутанные дебри теории относительности.
А Бородин в притворном отчаянии развел руками.
— Нет, вы только вообразите себя, физики, на моем месте! — простонал он. — Ведь мне предстоит писать заключение по делу исчезновения крупного ученого Петра Алексеевича Деева… которого никогда на свете не было. Он был, но… его не было. Да кто же примет у меня подобную галиматью?
Не получив ни ответа, ни сочувствия, Бородин подпер подбородок сплетенными пальцами рук.
— Да и землетрясеньица-то никогда в наших местах не случалось. А теперь вот оказывается, что случилось. Единожды, но случалось. Посему могут объявиться два историка. В руках одного из них будет геологическая летопись без всяких землетрясений. А в руках другого будут неопровержимые факты наличия землетрясения. И оба будут безусловно правы, — Бородин шумно выдохнул. — Чудны дела твои, господи!
Он прошелся по кабинету. А когда остановился перед «молчунами», лицо его стало холодным и отчужденным.
— Хотелось бы верить, — сухо произнес он, — что вы оба прониклись чувством ответственности, вторгаясь в этакую сложную область познания. Ведь окажись теперь ваша машина времени в руках авантюриста от науки, представляете, каких бед он может наделать?
И, может быть, это даже к лучшему, что к ней более не прикоснется Петр Деев…
Помолчав, посоветовал:
— Найдите в себе силы ударить в колокола самого громкого боя, предупредите человечество о бережном отношении к вашему открытию. И остерегайтесь подпускать к нему таких пустобрехов, как моя племянница Алевтина… — и, вдруг улыбнувшись, сказал:
— А ведь это, собственно, она и отправила своего муженька в небытие. Да вы сидите, сидите! — махнул он рукой на вскочивших было «молчунов». — Какой уж тут секрет… Она же, шельма пустоголовая, еще ИОД стол пешком ходила, а уже мечтала, чтоб мужем ее стал самый знаменитый человек на свете. Вот в Дееве ей, должно быть, такое светило и привиделось. Да и сам Деев, видно, сумел ей себя подать соответственно.
— Да уж не без этого, — согласился Костя.
— А уж какими злодеями он вас Алевтине расписал… — Бородин только развел руками. — Ну, а потом Алька убедилась, что Петя-то ее трусоват, машину испытать ему и хочется, и кто его знает, что тут может случиться. Ну, вот она и нажала кнопочку…
Уже в дверях, положив руки на плечи «молчунов», заглядывая им в лица влюбленными глазами, следователь сказал:
— Вы, граждане физики-аналитики, работайте, как до сего дня работали, решайте свои премудрые проблемы. Я же со своей стороны сделаю все, чтобы вам никто поперек дороги встать не посмел. Тут-то у меня возможности широкие. — И он уже совсем по-простецки подмигнул «молчунам», добавил:
— Самое трудное, самое ответственное, что предстоит следователю Бородину — доказать, что истинными творцами машины времени являются Дмитрий Евдокимов и Константин Кучерняк, а не Петр Деев. Впрочем, тут у меня есть на кого опереться. Догадываетесь? Нет? А жаль. Это ваш конструктор Фивейский. Он и комиссии-то все карты спутал, встав на вашу защиту.
Такой шум в институте поднял! А вы о нем почему-то ни слова. Вот так-то… Ну, ладно, все!
Заболтался я с вами.
И он обоими кулаками подтолкнул «молчунов» в спины. Но не сразу закрыл за ними двери, в раздумье глядя вслед. Потом не спеша возвратился к своему рабочему столу.
Пермь, 1996.
